Про Панаса и шпиона-аса
Шрифт:
И в это время громыхнул выстрел.
Все уставились на растерявшегося Спиридона, в руке которого дымился ствол «пистоля».
– Шо ж ты, курчый сыну, наробыв? – успел только прореветь Бандура.
Всё остальное он помнил смутно.
Крики, визги, непонятые команды: «Ложись, падла!», «Руки за голову!». Дикий рёв Прохора: «Так я же свой, хлопцы!» Обречённые слова Ивана: «Прощай, Батьку!» Маски ребят из «Беспредела». Печальный визг Наташки: «Панасик! Любимый! Вернись!» Вестибюль. Сборный хор служащих гостиницы под руководством Зямы с унисонными возгласами: «Yаnkее – Gо hоmе! Yапкее – Gо home!» 52 .
52
– американцы убирайтесь домой! – англ. пер. Ред.
Внезапно в окно кабинета Панаса, сквозь нависшие серые тучи, прокрался солнечный лучик, весело заиграв на маленьком украинском флаге, установленном на сейфе. И новый кабинет, в который переехал Бандура, показался не таким уж и маленьким. Да и в душе что–то слегка ёкнуло, и приятное тепло растеклось по телу. Сразу вспомнился Днепр у одного из порогов, пробуждающиеся от зимней стужи почки крещатинских каштанов, лучезарные улыбки юных киевлянок и такой родимый запах жареного Сала.
Посветлевший взгляд Панаса вновь упал на выписку из приказа по Директорату: «…За несанкционированный контакт с объектом дела отстранить тов. Бандуру П.Р. от должности начальника с переводом на нижестоящую…».
Грустное зрелище, – простонал Бандура, – ну меня, старого дурня, понятно за «шо»! А Ивана за что в простые опера? А Прохора на другой участок?
Зазвонил телефон.
– Па-а-п, мама спрашивает, когда ты придёшь?
– Та вжэ йду сынку, йду…
НУ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!
Бросив на стол пухлый том ДОПРа 53 «Муляж», Панас грузно плюхнулся в кресло. Немного постреливало в правом ухе, и чесался нос, как у собаки, взявшей долгожданный след. С особым удовольствием он закурил свои любимые «Крещатик» и погрузился в уютное облако национальных воспоминаний.
53
– дело оперативной проработки. Название присваивается делу, а равно и человеку, на которого оно заводится, лично оперативным работником – Автор
Родной Киев уже заволокло долгожданной весной. Солнечный свет шагал по крышам домов, сметая на своём пути остатки надоевшей зимы 54 . В небе резвились подогретые воробьи, разнося всякий вздор и весенние небылицы. На деревьях кладбища старые вороны подозрительно косились на прохожих и каркали что-то вроде: «Все там будем!»
В парках и скверах тощие от зимнего воздержания ворковали голуби то ли о мире, то ли о пошлой любви. Потеплевшее ласковое солнце выпроваживало погреться на улицу пожилых горожан и бесстыдно играло с влюблёнными парочками, провоцируя у них простудные заболевания. Залитый весной Крещатик освобождался от грязного сезонного прошлого. Гонял в обе стороны автомобили, ещё не проснувшиеся от зимней спячки, и приноравливался к неуверенным шагам киевлян.
54
– в отличие от России на Украине за солнечную энергию никто, никому не платит – Автора
– Послушай, Панас, ну, как Дело? Уже ознакомился? – заглянув в кабинет, пробасил Прохор.
– Нет ещё, даже не открывал. Только принёс.
– Эх! Поработаем! – оживился Громоы. – Слушай, Панас, ну на этот раз мы наконец-то отхватим по ордену или нет? Мне уже перед женой неудобно. Сколько раз я ей говорил, что по ночам работаю, шпионов ловлю, а она всё требует доказательств и ждёт, когда меня наградят. И никакие другие объяснения её не удовлетворяют. Панас, если хочешь, то ради этого я готов бросить пить.
– А ты, на какую медаль метишь? «За отвагу в сексе»? Ты бы лучше баб своих бросил и удовлетворял только жену, – серьёзно огрызнулся Бандура.
– Ну, тогда я и без наград проживу, – с лёгкой обидой бросил Прохор и скрылся за дверью.
Пододвинув поближе ДОПР, Панас неприятно удивился его внешнему виду. Зеленовато-коричневые разводы указывали на тот факт, что дело использовали не только для систематизации оперативных материалов. Но, возможно, и как подставку под различные столовые приборы, строительный противовес, и, судя по выпадающим страницам, однажды оно было применено в качестве спортивного ядра.
Конец ознакомительного фрагмента.