Пробуждение Посейдона
Шрифт:
Нет, он был уверен в этом: луны были идентичны колесам. Колеса были погружены в море, а луны - в космосе, но они относились к одному классу объектов - просто выполняли разные функции.
– Многое ли из этого, - спросил он, - говорит о чем-то?
– Все это, - сказала Дакота.
– Луна всегда сходила со своей орбиты и приближалась к нам по мере нашего приближения. Луны - это основная линия обороны, фильтр восприятия. Через короткое время она попробует нас на вкус.
– Мне это понравится?
– спросила Нисса.
– Это зависит от того, как ты относишься к Ужасу.
Луна - или, точнее, колесо - продолжала свое приближение. Через несколько минут скорость его вращения упала до нескольких оборотов в секунду. Затем - с удивительной внезапностью - оно застыло неподвижно, его центральная ось выровнялась с "Ледоколом". Оно приближалось со скоростью, которую они никогда не смогли бы развить, даже с полностью функционирующим ядром Чибеса.
Кроме того, Дакоте было ясно: бежать было бы совершенно бесполезно. Луны не позволяли ничему ускользнуть от их пристального взгляда. Если бы они отклонились от зоны досягаемости этого спутника, остальные луны просто еще плотнее сомкнули бы свои орбиты. И если бы случайно существовала какая-то траектория, которая позволила бы им проскользнуть за пределы лун, "Ледокол" был бы просто уничтожен дальнобойным оружием в качестве меры предосторожности.
– Однажды они пропустили нас, - сказал Кану.
– Ваш курс проходил мимо Посейдона. Луны определили, что у вас не было намерения замедляться или приземляться. Не думайте об этом как о милосердии - это не так. Луны просто определили, что вы не представляете для них ни угрозы, ни интереса. Они тщательно берегут свою энергию - ничто не обходится даром, даже для М-строителей. Но вы все равно очень хорошо справились с выживанием после вашей стычки с Хранителем. Радуйтесь, что не зашли глубже.
– Я была бы рада, если бы мы сейчас не углублялись, - сказала Нисса.
– Годами - десятилетиями - я жила ради этого.
– Но после некоторого молчания Дакота добавила: - Теперь я уже не так уверена.
Они наблюдали, как появилась серебряная нить между двумя частями внутренней дуги луны. Нить удлинялась до тех пор, пока не заняла весь диаметр, как одна спица без втулки. Они ничего не видели о том, как создавалась нить, или о каком-либо предположении о том, как она поддерживалась.
– Что это?
– спросил Кану.
– Средство, с помощью которого у нас будут отбирать пробы, - сказала Дакота.
– Это физический процесс сканирования - своего рода осмотр на ощупь. Но не пугайтесь. Это не то, что причинит нам вред.
Луна снова начала вращаться, но теперь ось вращения находилась под прямым углом к ее прежней ориентации. Вращение быстро ускорилось, превратив единственную серебряную спицу в плоский серебряный диск. Диск был слегка полупрозрачным, сквозь него все еще были видны звезды и планеты. Теперь он начал приближаться к "Ледоколу", пока серебристая поверхность не оказалась всего в нескольких сотнях метров за кормой судна.
– В первый раз, - сказала Дакота, - мы подумали, что это, должно быть, оружие. Мы верили, что умрем. Однако, оглядываясь назад, можно сказать, что это был бы очень неуклюжий инструмент казни. Мы должны были понять, что это была обучающая машина, а не оружие.
Кану изучал дисплей мостика. Схематичный контур корабля изображал отрывочную, едва различимую поверхность, приближающуюся сзади, словно полоса тумана.
– Что произойдет, когда это коснется нас? Пройдет ли оно сквозь корпус?
– Поверхность отбора проб не прервется. Она пройдет через все системы "Ледокола", включая ядро Чибеса.
– А мы?
– С точки зрения М-строителей, все мы - просто системы корабля.
Серебряная стена начала поглощать корабль с хвостовой части. Но не было никаких аварийных предупреждений, никаких признаков каких-либо повреждений двигательных установок сверх тех, которые они уже получили. "Ледокол" осознавал, что поверхность проходит сквозь него, но не ощущал какого-либо более существенного нарушения его целостности.
– Я хочу это увидеть, - сказала Нисса.
– По-настоящему, своими собственными глазами.
– Увидишь, и довольно скоро.
– Я имею в виду, пока есть время собраться с последними мыслями. Будет ли иметь значение, если мы передвинемся?
– Ничто из того, что ты подумаешь, скажешь или сделаешь, теперь не будет иметь ни малейшего значения, - заверила ее Дакота.
– Это цена твоего прощения за то, что ты пощадила нас.
– А ты бы предпочла, чтобы мы этого не делали?
– Подозреваю, что со временем вы в это поверите.
– Такая благодарность, - сказала Нисса.
– О, я вам очень благодарна. У вас были возможности сбежать, а мы не могли помешать, были без сознания. Вряд ли вас можно было бы обвинить, если бы вы поставили свои жизни перед нами. Я все еще удивляюсь, почему вы этого не сделали. У вас было все, что вы могли получить, а теперь у вас ничего нет.
– Но я все еще могу смотреть себе в глаза в зеркале, - сказал Кану.
Он последовал за Ниссой. Вместо того чтобы направиться прямо к центральной шахте, она остановилась у шкафчика со скафандрами и начала надевать его так быстро, как только могла. Мгновение Кану просто наблюдал, задаваясь вопросом, как, по ее мнению, скафандр поможет ей, когда появится серебристая поверхность. Но побуждение что-то сделать было бесспорным, таким же человеческим, как рефлекс поднять руку против удара ножом. Он начал надевать свой собственный скафандр, пропуская обычные проверки безопасности ради срочности.
– Знаю, что это не будет иметь большого значения, - сказала Нисса, - но если корабль развалится вокруг нас, я не хочу умереть с вакуумом в легких. Я в любой момент предпочту кислородное голодание декомпрессии.
– Мне никогда не хотелось тонуть, - признался Кану.
– Полагаю, что эти два сценария не так уж сильно отличаются друг от друга.
Они пока не надевали шлемы, рассудив, что у них будет время на это, если на корабле действительно начнется какое-нибудь катастрофическое разрушение конструкции. Зажав шлемы подмышками, они продолжили путь вглубь корабля. Им не пришлось далеко идти, прежде чем они достигли конца центральной шахты, по которой проходила значительная часть расстояния до двигательной секции. Шахта простиралась перед ними, подсвеченная бегущими огнями.