Пробужденное пророчество
Шрифт:
Дианари тяжело вздохнула.
— Я не собираюсь с тобой препираться. Я предлагаю тебе выбор — или убирайся прочь из этого мира, и сразись со мной в открытом Междумирье, или оставайся здесь — но тогда я приложу все усилия к тому, чтобы уничтожить тебя безвозвратно. Выбирай — или я решу за тебя, — звенел ледяной голос.
Левиафан расхохотался.
— Да, пожалуй, я выберу. Последнее. И посмотрю, как ты, богиня, будешь воплощаться в закрытом мире, и как этот мир разлетится на куски при твоем воплощении.
— Ты ошибся, — Лиаласа покачала головой. — Я уже воплотилась. Я в этом мире, и тебе от меня не уйти. Сейчас,
Талеанис тихо пополз прочь от поляны. Действие наркотика закончилось, он начал понимать, что натворил.
Внезапно за деревьями показался просвет. Полуэльф вскочил на ноги, бросился вперед, и…
Его словно молнией ударило. Это оказалась та самая уничтоженная им при помощи слуг Левиафана деревня. Дотлевали головешки последних домов, над пепелищем витал запах боли и ужаса, а глядя на мертвые тела, Мантикора с ужасом понял, что отчетливо, до мельчайших подробностей помнит, как убивал каждого из них, что они кричали перед смертью, помнил каждый взгляд.
Внезапно послышался тихий стон. Талеанис резко обернулся.
Девушка лет восьмидесяти. Тоненькая, некогда светловолосая, а сейчас совершенно седая. Сероглазая. Приподнявшись на локте, она смотрела на полуэльфа, а в почти детских глазах стояла боль и непонимание. И как ее пропустили бесы? Живот девушки был распорот, внутренности тянулись за ней на десять футов. Эльфа прижимала к себе девочку, совсем малышку — не более тридцати лет, — очень на нее похожую. Младшая сестренка, решил Талеанис. А потом, присмотревшись, с удивлением понял — во-первых, девочка была жива и даже не ранена, во-вторых, ей было не тридцать, а от силы десять лет, и в-третьих — девочка не была эльфой. Точнее, была, но лишь наполовину.
— За… что?… — прохрипела юная эльфа. — Это… больно… Что мы тебе… сделали?…
Повинуясь необъяснимому порыву, Талеанис подошел ближе и опустился рядом на колени. Эльфа протянула руку к его лицу.
— Это очень… больно… — вновь повторила она. Тонкие окровавленные пальцы коснулись виска.
Мантикора закричал. На него в одно мгновение свалилась боль всех погибших этой ночью в деревне, вся их боль, весь ужас и — непонимание. Непонимание — за что?!? Это оказалось настолько невыносимо, что полуэльф потерял сознание.
Мантикора очнулся от детского плача. Медленно поднял голову, не сразу осознав, где находится, открыл глаза. И тут же скорчился в приступе жестокой рвоты. Из организма выходили последние остатки демонического наркотика. Внутри живота словно бы кто-то шуровал раскаленной кочергой, голова раскалывалась на части.
Наконец кошмар закончился. Отдышавшись, Талеанис медленно встал. И тут же встретился взглядом с седой эльфой. Глаза ее были какие-то странные — он не сразу понял, что она умерла.
Полуэльфочка лежала рядом с ней и тихо плакала, бормоча что-то на эльфийском. Вслушавшись, Мантикора расслышал:
— Мама… Мамочка… Мама, проснись, не умирай, не надо… мама… — тут она резко обернулась, и, увидев Талеаниса, дико закричала. — Нет! Не надо, не надо, больно, больно, маме очень больно, не надо…
Наклонившись, Мантикора легко подхватил девочку на руки. Она сжалась в комочек, словно бы закрываясь от удара. Прошипев сквозь зубы злобное проклятие в собственный адрес, полуэльф прикинул место, где находился,
Прошло три дня. Талеанис, дойдя с девочкой до озера, отмывшись, перестирав одежду и искупав полуэльфу, вернулся ненадолго в сожженное поселение эльфов, где из уцелевших вещей выбрал то, что было необходимо в дороге. И они отправились на восток, прочь из Крионэйского Княжества и эльфийских лесов.
Полуэльфа до сих пор жутко боялась Мантикоры, отказывалась разговаривать, но сбежать не пыталась. Большую часть пути Талеанис нес девочку на руках.
Сейчас она спала, завернутая в его плащ, а сам полуэльф невидяще смотрел в догорающий костер. Он не знал, что ему дальше делать, и не понимал, что произошло.
Спустя некоторое время и его сморил сон…
Мантикора брел по бескрайнему лесу, под ногами стелился серебристый туман, усыпанное звездами небо изредка просвечивало сквозь густые кроны деревьев. Он не знал, куда идет, просто шел вперед.
— Ну, наконец-то, — раздался голос откуда-то сбоку.
Талеанис резко обернулся
На нижней ветке дуба сидел Нортахел. Он задумчиво смотрел на полуэльфа, в его взгляде сквозили презрение и ненависть, странным образом смешанные с надеждой.
— Ты?!?
— Я. Ну и что ты натворил? — Эльф легко спрыгнул с ветки и подошел к Мантикоре, глядя ему в глаза.
— Я только хотел отомстить тебе… — пробормотал ошарашенный Талеанис.
— За что?
— Ты убил мою мать, и хотел убить меня! Только за то, что я — наполовину человек!
— Ничего подобного, — фыркнул князь. — Я хотел убить тебя потому, что ты бастард моей жены. О тебе говорилось в предсказании рода, я должен был убить тебя. Иначе ты бы убил меня. А этого нельзя было допустить.
— Да кто тебе сказал, что твоя жизнь стоит жизни ни в чем не повинной женщины и младенца? — Мантикора уже перестал раскаиваться в том, что убил этого эльфа.
— Причем здесь это? Ты не должен был жить не потому, что Инерика изменила мне, не потому, что ты полуэльф [14] , - последнее слово Нортахел произнес после секундной задержки, и Талеанис услышал непроизнесенное, но повисшее в воздухе ненавистное «получеловек». — О тебе говорилось в пророчестве. Ладно, раз уж натворил дел, так теперь слушай, — эльф легко вскочил на нависающие над землей ветки дуба, удобно устроился в развилке. — Давным-давно в наш мир пришло отвратительное создание. Демон по имени Левиафан… И несколько друзей, довольно известные герои, бродившие по миру и уничтожавшие чудовищ — лесной эльф, двое людей, орк и серая эльфа — отправились сражаться с ним. Это было долгое приключение, долгое и страшное. Двое из команды — человек и орк — погибли во время схваток с ним, но потом эльфе повезло обнаружить в одной из древних книг способ, как можно было справиться с демоном. Друзья заманили его в ловушку, где уже была подготовлена звезда и прочие атрибуты подобной магии. И Левиафан был заточен в одного из членов команды.
14
Нортахел и Талеанис разговаривают на имперском языке, и потому князь произносит именно «полуэльф», а не «получеловек», дабы не настраивать Мантикору против себя. (прим. автора).