Пробужденное пророчество
Шрифт:
Около полуминуты северянин стоял над поверженным врагом, тупо глядя на перепачкавшую его руки темную, густую субстанцию, которая была абсолютно не похожа на кровь, но тем не менее ею являлась. Перевел взгляд на лежащую рядом секиру — и увидел, что ее лезвие покрыто той же псевдокровью. Вновь посмотрев на Вегу, Рагдар понял, что одним ударом все же достал его в плечо, причем секира перебила ключицу. Как он после этого сражался левой рукой — непонятно. Но, присмотревшись, варвар увидел, что кость почти полностью срослась, прекратилось кровотечение, и края раны медленно, но верно стягиваются. Гораздо медленнее, чем регенерировал сам Рагдар — порез на лбу уже полностью зажил — но все же рана уже начала закрываться. В отличие от той, что была нанесена стилетом.
Очень витиевато выругавшись, оборотень перенес раненого на постель, распорол ножом рубашку, осторожно извлек стилет. Он уже понимал, что Вега — не человек, но от всей души надеялся, что внутренние органы у него расположены, как у людей. В таком случае можно было с уверенностью сказать, что никакие жизненно важные органы не пострадали.
Перевязав рану, Рагдар прислушался к дыханию Веги — оно уже стало ровным и спокойным. И только теперь внимательно рассмотрел стилет.
Он был изготовлен из сиаринита — камня вулканического происхождения. Узкое трехгранное лезвие наносило раны, практически не подлежащие зашиванию. Полая рукоять, сделанная из стали, уравновешивала клинок — его можно было метнуть. Предназначено оружие было для женщины или эльфа. Или любого другого, обладающего узкой, изящной кистью. Бросив взгляд на руки Веги, Рагдар уже даже не удивился — кисти были эльфийские.
Что-то еще не давало покоя, что-то, связанное именно с эльфами. Оборотень, прикрыв глаза, принялся восстанавливать в памяти схватку.
И вспомнил.
В тот момент, когда Вега черкнул его по лбу, черные волосы отлетели назад. Уши, которые полчаса назад были абсолютно нормальными, по-человечески круглыми, сейчас заострились и вытянулись, как у самого заправского эльфа.
Однако ни эльфом, ни даже полуэльфом Вега не был.
Рагдар удобно устроился в кресле возле кровати, настроившись на длительное ожидание. Сиаринитовый стилет он на всякий случай оставил под рукой, памятуя о неуязвимости Веги к обычному оружию.
Во время схватки хмель из головы выветрился полностью, но, несмотря на феноменальную силу и выносливость, Рагдар смертельно устал за последние двое суток. Тяжелая дорога, проблемы при въезде в город, вечерняя попойка с Вегой, потом этот поединок… Северянин сам не заметил, как провалился в сон.
Из забытья Рагдара выдернул стон, и последовавшая за ним тихая, но внятная и очень злобная брань. Мгновенно очнувшись, оборотень сжал пальцы на рукояти стилета — те три, что на ней помещались — и, наклонившись вперед, открыл глаза, готовый в любую секунду откатиться в сторону, уходя от атаки.
Вега полусидел на постели, прижав ладонь к ране. Сквозь наложенную Рагдаром повязку просочилась темная кровь.
— Доброе утро, — усмехнулся варвар.
— Какое, к дьяволу утро?!?
— Раннее, — Рагдар поднялся на ноги, бросил в петлю уцелевшую секиру. — Я не буду ни о чем спрашивать. Захочешь — расскажешь. Не захочешь — не очень-то и надо. Удачи. Ах, да, чуть не забыл — держи эту вещь подальше от своих врагов, — с этими словами он швырнул стилет на стол, развернулся и направился к двери.
— Зато я буду спрашивать! — раненый приподнялся на локте.
Оборотень, игнорируя реплику недавнего противника, распахнул дверь спальни.
— Рагдар, стой! — Вега предпринял попытку вскочить на ноги, но переоценил свои силы и, глухо вскрикнув от боли, рухнул обратно. На повязке вновь проступила кровь, влажно блеснувшая в свете догорающей свечи на столе.
Тяжело вздохнув, северянин обернулся, промедлил секунду и, захлопнув дверь, вернулся к кровати. Черные глаза Веги сверкали злостью. На миг Рагдар удивился, но тут же понял — тот злился не на него, а на самого себя.
— Что вчера произошло? — пронзительный взгляд впился в сине-серые глаза варвара.
— Ничего не помнишь, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес оборотень.
— Очень смутно. Какие-то обрывочные моменты, — признался Вега, усаживаясь поудобнее. — Проклятье! — выругался он, когда повязка надавила на рану. — Рагдар, будь другом, достань из верхнего ящика стола шкатулку.
Получив желаемое, Вега извлек из коробочки небольшой пузырек полупрозрачного зеленого стекла, отпил примерно половину. Затем стилетом срезал повязку, глянул на рану — и остолбенел.
— Сиаринит… Кто меня ранил?
— Вообще-то я, — оскалился оборотень. — Сперва ты попытался всадить эту сиаринитовую штуку себе в горло, но я тебе помешал. А потом ты на меня кинулся, едва не убил. Защищая свою жизнь, я воткнул в тебя единственное оружие, оказавшееся под рукой в тот момент.
С каждым словом Рагдара Вега бледнел все больше. Учитывая то, что его кожа от природы имела весьма светлый, матовый оттенок, к концу короткой речи варвара раненый сравнялся цветом со свежевыпавшим снегом. Лихорадочно блестевшие глаза потухли.
— Расскажи подробнее, если можешь, — попросил Вега, накладывая на рану порцию пахучей мази из плоской коробочки.
И Рагдар начал рассказывать, изо всех сил стараясь не смотреть на пятна темной, почти черной крови на отброшенной в сторону старой повязке.
Когда он закончил, Вега долго сидел, уставившись в одну точку.
— Все понятно, — наконец прошептал он.
— Что понятно?
— Что со мной произошло. Все из-за моего прошлого. Слишком многое случилось за двести восемь лет моей жизни…
— Сколько?!? Ты что, маг?
— И маг тоже, но, во-первых, в этом мире я почти полностью лишен магических способностей, а во-вторых, по меркам моей расы я еще юнец.
— В этом мире? Есть другой? Твоей расы? Какой? — глаза изумленного Рагдара приобрели форму правильного круга.
— Миров очень много. Этот — один из семидесяти трех миров сектора h-35, а секторов в нашей Вселенной насчитывается более трехсот, в каждом не менее полусотни миров. Впрочем, это неважно.
— Так теория множественности миров верна?