Пробужденное пророчество
Шрифт:
Двое атаковали одновременно. Девушка уклонилась от удара слева, заблокировала навершием ятаган правого, и набалдашником посоха коснулась затылка третьего нападавшего, отправляя его в беспамятство. Спустя несколько секунд еще двое нападавших лишились отлетевшего футов на двадцать оружия, а оставшиеся напротив Арны присоединились к первому, получив по головам. Обезоруженные же предпочли сбежать.
Внезапно ее бок пронзила резкая боль. Кто-то из беглецов решил выстрелить из арбалета. Превознемогая боль, Арна нырнула в Астрал, легко дотянулась до арбалетчика и его товарища и ментальным ударом лишила обоих сознания.
Вынырнув, она поняла, что рана не так серьезна, как могла быть, но наконечник болта вполне мог оказаться отравлен. Стоило ей об этом подумать, как мир вокруг завертелся, и Арна потеряла сознание.
Очнулась она уже вечером. Несколько секунд лежала прислушиваясь к звукам вокруг и пытаясь понять, что произошло.
Рядом, футах в пятнадцати, потрескивал костер, над головой ветер шелестел в ветвях деревьев. Рана была перевязана, следов яда в организме Арна не чувствовала. Орк, судя по шумному дыханию и шуршащих при каждом движении листьях, сидел напротив.
Она осторожно села.
— Очнулись? — риторически поинтересовался зеленокожий. — Как самочувствие?
— Благодарю, хорошо.
— Я убрал отраву из крови и немного подштопал рану. Через пару дней будете в полном порядке.
— Еще раз благодарю.
— Не за что. Это мой долг, — голос орка был сухим и холодным, без эмоций. Арна вслушалась в его чувства.
Ненависть и презрение ко всему миру. Некоторая толика страха — какой окажется новая хозяйка, что заставит делать, как опозорит гордого воина племени Дарг-ре-Хат. И безразличие. В общем-то, зеленокожему было уже наплевать на то, что с ним будет. Си-ринте на его шее навсегда лишил орка надежды на свободу, ведь снять его мог только законный владелец, а какой дурак будет освобождать раба? Все равно, что выкинуть уплаченные за него монеты в реку.
— Как тебя зовут?
— Орогрим, — ответил он. И, чуть помедлив, добавил, — госпожа.
— Арна. Почему ты называешь меня госпожой?
— Потому что раб должен обращаться к хозяину «господин» или «госпожа».
— А иначе?
— Иначе? Кто боится боли — побьют. Кто боится смерти — могут убить. Меня — опозорят. Хотя куда уж дальше… — в голосе Орогрима явственно слышалась горечь. — Почему вы спрашиваете, госпожа?
— Называй меня просто по имени и на ты, — улыбнулась девушка. Она попыталась встать, и тут же поняла, что сил почти нет. — Подойди ко мне.
Орк поднялся, распрямляясь во весь рост — около семи с половиной футов, — осторожно приблизился упругой походкой охотника и воина.
— Встань на колени.
Он повиновался. Арна уловила в его эмоциях оттенки страха — что хочет эта непонятная слепая девушка? Когда ее руки обвили мускулистую шею, страх усилился.
— Не бойся, — шепнула она.
Тихо щелкнул замок си-ринте, тонкая полоска стали упала на землю. Орогрим отшатнулся, не в силах поверить в произошедшее.
Он медленно поднялся на ноги, коснулся пальцами шеи. Ненавистного ошейника, красноречивого символа рабства, не было.
— Ты свободен, Орогрим, — Арна вновь улыбнулась. В эмоциональном фоне зеленокожего преобладало смятение.
— Но…
— Но что? Ты свободен, и волен идти, куда захочешь. Думаю, повторно в рабство ты сумеешь не попасть. Можешь возвращаться в родные степи.
Спустя мгновение рядом с девушкой никого не было. То ли он испугался, что она изменит решение, то ли что-то еще… Арна, улыбнувшись, потянулась к походному мешку, достала лепешку и яблоко.
Орогрим появился на рассвете. Мокрый с головы до ног, тяжело дышащий, абсолютно счастливый.
— Привет! — весело поздоровался он, пытаясь выровнять дыхание. Арна рассмеялась.
— Привет! Всю ночь бегал?
— Скорее, носился, как умалишенный, — зеленокожий с хрустом потянулся. — Как себя чувствуешь?
— Замечательно. Где ты научился так лечить?
— Дома. Мой отец был шаманом племени.
— Был? — переспросила девушка.
— Да… Мы перебирались на другое место, когда налетели париасские работорговцы. Кого-то убили, кому-то, как мне тогда, не повезло. Хотя сейчас я думаю, что именно мне и повезло, — он улыбнулся, во всей красе демонстрируя внушительного вида клыки.
— Орогрим, подойди, пожалуйста. И сядь рядом со мной.
Орк в недоумении повиновался. Арна протянула руку, коснулась его плеча, шеи, пальцы девушки пробежали по шраму на щеке, по виску, погладили уже отросшие волосы на голове и длинную косу на темени. Мягкие подушечки пробежали по сложным узорам племенной татуировки на лице и груди, слегка коснулись выпирающих клыков и приплюснутого носа.
— Что ты делаешь? — отчего-то хрипло спросил Орогрим.
— Должна же я знать, как ты выглядишь, — Арна вновь улыбнулась.
— Ах, ну да, — грубые пальцы орка в ответ коснулись повязки на лице. — Извини, за бестактность, но… Это какой-то обет, или…
— Или. Мои глаза не видят, и, общаясь с кем-либо, я надеваю повязку. А то слишком уж странный взгляд получается.
Эмофон орка весь светился любопытством. Девушка провела ладонью по лицу и, сбросив повязку, открыла глаза — ярко-синие, как ночное небо над Париасом в период Пляски звезд.
— Красиво… — он слегка смутился. — Ты очень красивая.
Настал черед Арны смущаться. Уж о чем, а о своей красоте она никогда не задумывалась.
Повисло неловкое молчание.
— Что ты собираешься сейчас делать? — спросила она просто для того, чтобы что-нибудь спросить.
— Не знаю. Дома у меня нет, да и не задумывался, что будет потом. Не надеялся, что смогу решать. А ты?
— Я иду в Империю, в Мидиград.
— Арна, можно я пойду с тобой? — тихо поинтересовался Орогрим.
— Конечно.
Вдвоем идти оказалось веселее. Днем они разговаривали обо всем на свете, ночью спали у костра. Арна полюбила спать в объятиях орка, Орогриму нравилось заботиться о ней. Ему было уже двадцать лет — по меркам орков уже зрелый возраст, и порой в огромном зеленокожем просыпался поистине материнский инстинкт. Деньги Арна зарабатывала по-прежнему, играя на лютне в тавернах, мимо которых они проходили. Трактирщики давали им кров и еду, посетители оставляли немного денег. Орогримовы варианты заработка Арна отвергла с негодованием.