Пробужденное пророчество
Шрифт:
Двое атаковали одновременно. Девушка уклонилась от удара слева, заблокировала навершием ятаган правого, и набалдашником посоха коснулась затылка третьего нападавшего, отправляя его в беспамятство. Спустя несколько секунд еще двое нападавших лишились отлетевшего футов на двадцать оружия, а оставшиеся напротив Арны присоединились к первому, получив по головам. Обезоруженные же предпочли сбежать.
Внезапно ее бок пронзила резкая боль. Кто-то из беглецов решил выстрелить из арбалета. Превознемогая боль, Арна нырнула в Астрал, легко дотянулась до арбалетчика и его товарища и
Вынырнув, она поняла, что рана не так серьезна, как могла быть, но наконечник болта вполне мог оказаться отравлен. Стоило ей об этом подумать, как мир вокруг завертелся, и Арна потеряла сознание.
Очнулась она уже вечером. Несколько секунд лежала прислушиваясь к звукам вокруг и пытаясь понять, что произошло.
Рядом, футах в пятнадцати, потрескивал костер, над головой ветер шелестел в ветвях деревьев. Рана была перевязана, следов яда в организме Арна не чувствовала. Орк, судя по шумному дыханию и шуршащих при каждом движении листьях, сидел напротив.
Она осторожно села.
— Очнулись? — риторически поинтересовался зеленокожий. — Как самочувствие?
— Благодарю, хорошо.
— Я убрал отраву из крови и немного подштопал рану. Через пару дней будете в полном порядке.
— Еще раз благодарю.
— Не за что. Это мой долг, — голос орка был сухим и холодным, без эмоций. Арна вслушалась в его чувства.
Ненависть и презрение ко всему миру. Некоторая толика страха — какой окажется новая хозяйка, что заставит делать, как опозорит гордого воина племени Дарг-ре-Хат. И безразличие. В общем-то, зеленокожему было уже наплевать на то, что с ним будет. Си-ринте на его шее навсегда лишил орка надежды на свободу, ведь снять его мог только законный владелец, а какой дурак будет освобождать раба? Все равно, что выкинуть уплаченные за него монеты в реку.
— Как тебя зовут?
— Орогрим, — ответил он. И, чуть помедлив, добавил, — госпожа.
— Арна. Почему ты называешь меня госпожой?
— Потому что раб должен обращаться к хозяину «господин» или «госпожа».
— А иначе?
— Иначе? Кто боится боли — побьют. Кто боится смерти — могут убить. Меня — опозорят. Хотя куда уж дальше… — в голосе Орогрима явственно слышалась горечь. — Почему вы спрашиваете, госпожа?
— Называй меня просто по имени и на ты, — улыбнулась девушка. Она попыталась встать, и тут же поняла, что сил почти нет. — Подойди ко мне.
Орк поднялся, распрямляясь во весь рост — около семи с половиной футов, — осторожно приблизился упругой походкой охотника и воина.
— Встань на колени.
Он повиновался. Арна уловила в его эмоциях оттенки страха — что хочет эта непонятная слепая девушка? Когда ее руки обвили мускулистую шею, страх усилился.
— Не бойся, — шепнула она.
Тихо щелкнул замок си-ринте, тонкая полоска стали упала на землю. Орогрим отшатнулся, не в силах поверить в произошедшее.
Он медленно поднялся на ноги, коснулся пальцами шеи. Ненавистного ошейника, красноречивого символа рабства, не было.
— Ты свободен, Орогрим, — Арна вновь улыбнулась. В эмоциональном фоне зеленокожего преобладало смятение.
— Но…
— Но
Спустя мгновение рядом с девушкой никого не было. То ли он испугался, что она изменит решение, то ли что-то еще… Арна, улыбнувшись, потянулась к походному мешку, достала лепешку и яблоко.
Орогрим появился на рассвете. Мокрый с головы до ног, тяжело дышащий, абсолютно счастливый.
— Привет! — весело поздоровался он, пытаясь выровнять дыхание. Арна рассмеялась.
— Привет! Всю ночь бегал?
— Скорее, носился, как умалишенный, — зеленокожий с хрустом потянулся. — Как себя чувствуешь?
— Замечательно. Где ты научился так лечить?
— Дома. Мой отец был шаманом племени.
— Был? — переспросила девушка.
— Да… Мы перебирались на другое место, когда налетели париасские работорговцы. Кого-то убили, кому-то, как мне тогда, не повезло. Хотя сейчас я думаю, что именно мне и повезло, — он улыбнулся, во всей красе демонстрируя внушительного вида клыки.
— Орогрим, подойди, пожалуйста. И сядь рядом со мной.
Орк в недоумении повиновался. Арна протянула руку, коснулась его плеча, шеи, пальцы девушки пробежали по шраму на щеке, по виску, погладили уже отросшие волосы на голове и длинную косу на темени. Мягкие подушечки пробежали по сложным узорам племенной татуировки на лице и груди, слегка коснулись выпирающих клыков и приплюснутого носа.
— Что ты делаешь? — отчего-то хрипло спросил Орогрим.
— Должна же я знать, как ты выглядишь, — Арна вновь улыбнулась.
— Ах, ну да, — грубые пальцы орка в ответ коснулись повязки на лице. — Извини, за бестактность, но… Это какой-то обет, или…
— Или. Мои глаза не видят, и, общаясь с кем-либо, я надеваю повязку. А то слишком уж странный взгляд получается.
Эмофон орка весь светился любопытством. Девушка провела ладонью по лицу и, сбросив повязку, открыла глаза — ярко-синие, как ночное небо над Париасом в период Пляски звезд.
— Красиво… — он слегка смутился. — Ты очень красивая.
Настал черед Арны смущаться. Уж о чем, а о своей красоте она никогда не задумывалась.
Повисло неловкое молчание.
— Что ты собираешься сейчас делать? — спросила она просто для того, чтобы что-нибудь спросить.
— Не знаю. Дома у меня нет, да и не задумывался, что будет потом. Не надеялся, что смогу решать. А ты?
— Я иду в Империю, в Мидиград.
— Арна, можно я пойду с тобой? — тихо поинтересовался Орогрим.
— Конечно.
Вдвоем идти оказалось веселее. Днем они разговаривали обо всем на свете, ночью спали у костра. Арна полюбила спать в объятиях орка, Орогриму нравилось заботиться о ней. Ему было уже двадцать лет — по меркам орков уже зрелый возраст, и порой в огромном зеленокожем просыпался поистине материнский инстинкт. Деньги Арна зарабатывала по-прежнему, играя на лютне в тавернах, мимо которых они проходили. Трактирщики давали им кров и еду, посетители оставляли немного денег. Орогримовы варианты заработка Арна отвергла с негодованием.