Пробужденное пророчество
Шрифт:
— Ты видел, что здесь произошло? — спросил Герт.
— Да. И я ручаюсь за полуэльфа.
— Что такого сказал Мальстин, что потребовалось его убивать?
— Он оскорбил мать полуэльфа и назвал его «получеловеком».
— По-моему, достаточно за это двинуть в глаз, но не убивать.
— Господин Герт, вы — человек. Вам не понять. Мальстин мог точно с тем же успехом назвать меня «зеленой обезьяной».
Все дружно поежились. Многие помнили, как один человек, только попавший в отряд, спьяну назвал так Оракхана. Орк просто оторвал ему голову голыми
— Оракхан дело говорит, — поддержал кто-то от ближайшего костра.
За первым возгласом поддержки последовал второй, третий, четвертый… Через минуту Герту пришлось согласиться с общим решением — полуэльф не виноват, Мальстин сам доигрался.
— Ладно, как хотите. Только труп уберите. Мантикора, я надеюсь, впредь такое не повторится, — начальник охраны развернулся и ушел.
Талеанис подошел к Оракхану.
— Спасибо, — тихо сказал он на языке зеленокожих.
— За что? Ты воспитанник орков, и понимаешь, что я не мог не вмешаться, — спокойно сказал орк.
— Как ты понял?
— Что тебя воспитывали мои сородичи? Очень просто, — усмехнулся зеленокожий. — Первое — шрамы на руках. Они характерны для следов от «пляски топоров», а тебя нигде не могли ей научить, кроме как у нас. Мои сородичи не стали бы учить никого, кроме воспитанника. Второе — удар, которым ты убил эльфа. Очень сильные пальцы — опять же, «пляска топоров». Третье — в твоей речи нет акцента, словно бы наш язык — родной для тебя, — Оракхан взглянул на вытянувшееся лицо Талеаниса и расхохотался. — И, наконец, четвертое — я лечил тебя после встречи со зверем, давшим тебе имя и татуировку. Вождь племени, воспитывавшего тебя — мой брат.
Мантикора рассмеялся. Все оказалось так просто…
— Вино будешь?
— Спасибо, водицу не пью. Могу предложить настойку.
У полуэльфа заранее заболела голова. Он еще помнил, что такое «орочья особая настойка», и был совсем не уверен, что сможет достойно пить с орком это. Но отказываться было просто неприлично.
— С удовольствием.
— Пойдем, парень. Уложи свою сестру спать, и пойдем. Тебе сегодня стоит напиться.
Настойка помогла. Талеанис, боявшийся, что после произошедшего вовсе спать не сможет, после шестой чарки уснул, как младенец.
С этой ночи у полуэльфа появился друг. По вечерам они вдвоем тренировали Лианну, потом Оракхан до седьмого пота гонял самого Мантикору, а после сидели под открытым небом и до полуночи разговаривали обо всем на свете. Оракхан за свои сорок лет — возраст для орка весьма почтенный — побывал во многих странах, вдоль и поперек изъездил Империю, даже плавал в Номикан. Запас его интересных, смешных, грустных и всегда несущих в себе некий скрытый смысл историй, казалось, иссякнуть не может.
Талеанис так и не мог найти в себе силы рассказать другу про Левиафана и то, что произошло в миг смерти Мальстина. Но порой ему казалось, что в испытующем взгляде Оракхана сквозит понимание.
По настоянию орка, Герт перевел Мантикору в охрану купца, и теперь друзья ехали вместе.
Беды в тот день не предвещало ничто. Оракхан и полуэльф,
— Мантикора, будь готов. Я чую засаду.
Талеанис тут же вскинул руку в жесте, который наемники, ехавшие позади него передали дальше — опасность!
В следующий миг из придорожных кустов и с веток деревьев на них посыпались стрелы.
Полуэльф мгновенно спрыгнул на землю, прикрываясь лошадью, и выхватил меч. Из кустов, побросав луки, на наемников кинулись вооруженные мечами и копьями эльфы.
Это нападение ничем не отличалось от предыдущих и последующих, разве что со стороны каравана потерь было больше, чем обычно — многих положили стрелы. Мантикора, как обычно, рубился в первых рядах, методичными ударами отправляя на тот свет родню по матери. Он даже не считал их — зачем? Это зеленые юнцы могут бахвалиться количеством убитых, Талеанису же вести такой подсчет после эльфийского поселения отчего-то не хотелось.
Оракхан, с легкостью размахивая огромной секирой, дрался чуть в отдалении от друга, да и от остальных соратников. Оно и правильно — мало кто рисковал приблизиться к орку, когда в его руках, как легкая палка, летало его страшное оружие.
Минут за десять нападение было полностью отбито. Несколько недорезанных эльфов попытались скрыться в чаще, но они все были сильно изранены. Беспощадные меч Талеаниса и секира Оракхана настигли остроухих и в родной стихии леса.
Бой закончился. Орк и полуэльф, добив последних нападавших, направились обратно к каравану.
— Не понимаю, чего они хотели добиться? — недоумевающее спросил Мантикора. — Разве не видно с первого взгляда, как сильна охрана?
— Видать, была причина, заставившая их понадеяться на один шанс из ста, — ответил Оракхан.
— Один из ста? Ты так низко нас ценишь? — Талеанис рассмеялся. — Я бы сказал…
Договорить он не смог. Полуэльфу в грудь вонзилось лезвие полуторного меча, убивая наверняка, но не мгновенно. Едва он смог вдохнуть, подавляя дикую боль, как другой клинок снес Мантикоре голову, но он почему-то все не умирал. Третий удар рассек его от плеча до солнечного сплетения, четвертый отрубил руку по плечо, пятый вспорол горло, шестой раскроил голову… Боль была нестерпимой, но Талеанис почему-то не мог ни умереть, ни хотя бы потерять сознание.
Следом за болью и смертью пришли чувства. Перед глазами Мантикоры в одно мгновение пронеслись жизни восьми эльфов, которых он убил сегодня. Он понял, что чувствовал каждый из них, умирая, увидел их возлюбленных, матерей, детей, осознал, почему эльфы решились на столь дерзкое и практически безнадежное нападение.
Их семьи прятались в некотором отдалении в лесу. Они лишились всего, маленькие дети и женщины, голодные и замерзшие, им необходимы были еда и одеяла, так как жечь костры они боялись. Эльфов преследовали люди, которые сожгли их дома и перебили тех, кто не успел сбежать. Почему они просто не попросили помощи? Неизвестно.