Пробужденное пророчество
Шрифт:
— Киммерион, я обещаю — не пройдет и полугода, как вы будете выступать на сцене Императорского Театра с сольной программой, и, клянусь, билеты будут раскуплены за первые два-три дня их продажи. Вы — гений, каких еще не появлялось под нашим солнцем. Сколько лет Губерт обучал вас?
— Год, — смущенно ответил Ким.
— Один год!?! А где вы учились раньше?
— Нигде. Я взял в руки скрипку впервые год назад.
— Невозможно! — прошептал Вэйлианесс, опускаясь в кресло и глядя на собеседника с восхищением. — Вы — гений. И скоро весь мир это узнает. Вас будут узнавать на улицах, вам будут приносить домой цветы сотни влюбленных поклонниц, вы…
— Не надо! — вскричал эльф, бледнея. — Не надо узнавать на улицах! Не хочу влюбленных поклонниц!
— Но… У вас очень броская внешность — абсолютно белые волосы, бледная кожа — можно принять за моего соотечественника, но яркие, изумрудные глаза выдают в вас лесного эльфа. Кроме того, красивые, слегка неправильные черты лица, придающие вам такой шарм, очень запоминаются. Особенно в сочетании с волосами и глазами.
К концу речи лорда Эль'Чанта Киммерион сравнялся цветом со спелой вишней в вазочке на столике. Еще ни разу ему не приходилось слышать столько комплиментов в адрес своей внешности.
— Но… может, какая-нибудь иллюзия… Или грим… — сбивчиво пролепетал вконец смущенный скрипач.
— Милый мой, какая иллюзия? Какой грим? Вы, в ближайшем будущем — ярчайшая звезда музыкального небосклона, и у вас хватает дерзости говорить об иллюзии и гриме? Только через мой труп!
— Но я не хочу, чтобы меня узнавали на улицах и осаждали мой дом! — уже увереннее возразил Ким. — Кроме того, мои проблемы с ООР…
— Вы же их решили!
— Не полностью! В любом случае, так дерзко напоминать Здравовичу о моем существовании я не желаю!
— Ага, то есть у вас проблемы не просто с Тринадцатым департаментом, а с самим его главой!
— И что с того? Я не навязываюсь! Не хотите — я уйду. Губерт просил меня придти к вам, я и пришел, но раз я вам не нужен… — Ким захлопнул футляр, подхватил его и, поправив плащ, направился к выходу.
— Стойте! — Вэйлианесс возник между эльфом и дверью так быстро, что даже вампирские рефлексы не уследили за его перемещением. — Хорошо, давайте что-нибудь придумаем!
— Что, например? Почему вас не устраивает вариант с иллюзией?
— Это бесполезно. Если вам так не хочется, чтобы Здравович вас узнал, то предупреждаю — такая ерунда, как иллюзия, взгляд этого человека не остановит.
— Что тогда?
— Киммерион, может, вы присядете? Даю слово, что если мои идеи вас не устроят или мы не придумаем что-нибудь вместе, я соглашусь даже на грим.
Ближайшие полтора часа прошли за распитием бутылки виски, под аккомпанемент стенаний серого эльфа, который трижды обещал повеситься, четырежды броситься со скалы на Город шпилей и дважды — покончить с собой путем плевания в суп Александру Здравовичу, если Ким, красавец-гений, не согласится выступать, как есть или, не дай пресветлый Магнус и прочие боги, просто уйдет.
Изрядно захмелевший Киммерион мрачно смотрел в окно.
— Может, мне выступать в маске? Это, конечно…
— Что вы сказали? — буквально взвился в воздух лорд Эль'Чант.
— Как насчет маски? Я понимаю, что это не лучший вариант, но…
— Киммерион, вы — умница! Маска! То, что надо! Лучше не придумаешь! — глава Императорского Театра весь светился. Ким в очередной раз ему поразился — Вэйлианесс удивительно легко переходил из состояния глубочайшей депрессии в состояние эйфории, и обратно.
Серый эльф кинулся к столу, извлек из ящика лист бумаги и карандаш, и принялся за наброски. Понаблюдав за этим минут пять, Ким сам взялся за карандаш. Спустя полчаса эскиз маски был готов.
— К завтрашнему дню ее сделают. Концерт через неделю, и мне хотелось бы, чтобы вы завтра же встретились с человеком, который будет вам аккомпанировать. Раз вы играете свои произведения, то следует заранее подобрать фортепианную партию, и короткой часовой репетицией здесь не отделаешься. Приходите завтра к театру Семи Колонн, я там буду с пяти часов вечера и до полуночи.
Репетиция далась Киммериону тяжелее, чем он ожидал. Эльф совершенно не привык играть с аккомпанементом, и он постоянно забывал о существовании пианиста. Потом, когда тот предложил скрипачу просто оставить ему ноты, чтобы он сам подобрал и разучил фортепианную партию, Киму пришлось в течение получаса объяснять пианисту, что он никогда не записывает свои произведения на нотный лист, и просто держит их в голове, помня не по нотам, а по звучанию.
В общем, вампир устал настолько, что даже отказался поужинать с Вэйлианессом, несмотря на то, что серого эльфа его отказ явно расстроил.
Неделя до концерта пролетела, как в тумане. Репетиции, репетиции, репетиции, подбор сценического костюма, постоянно отвергаемые по причине хронической усталости приглашения лорда Эль'Чанта…
Наконец, настал день концерта.
С раннего утра Ким находился в театре, раз за разом вспоминая произведения, которые должен был играть, и чем ближе был назначенный час, тем больше волновался эльф. Вэйлианесс постоянно крутился рядом, спрашивая, чем он может помочь, что сделать, и так далее, вампир раздраженно отмахивался. Когда Эль'Чант проводил Киммериона к сцене за пять минут до начала его выступления, колени эльфа, к его ужасу, подрагивали.
Наконец конферансье объявил:
— Сейчас на эту сцену выйдет молодой скрипач, выступающий под именем Бельвегор.
И Ким сделал шаг на сцену.
Страх куда-то пропал. Эльф спокойно вышел на середину сцены, положил скрипку на плечо, кивнул пианисту и взмахнул смычком…
Только после третьей композиции Ким на мгновение посмотрел в зал. И увидел устремленные на него сотни глаз. Окинув зрителей быстрым взглядом, вампир едва не забыл программу. Из седьмого ряда на него взирал… Кайран де Марано.