Пробужденное пророчество
Шрифт:
Глава XVIII. Совпадение?
Языки пламени на поленьях в камине плясали свой замысловатый, ни на что не похожий танец. Киммерион третий час, не отрываясь, смотрел в огонь, и пытался проанализировать ситуацию.
В принципе, все было ясно. Ким не мог понять только одного — почему этот варвар заступился за него, ведь он не мог не понимать, что если их схватят, то казни не избежать? И почему его странный друг решил спасти незнакомого эльфа с эшафота? Вампир не мог понять, что этим двоим от него нужно. Может, они — сотрудники Тринадцатого Департамента? Конечно, Кайран сказал, что ООР оставил Киммериона в покое, но с чего эльф должен ему верить? Если Вега и Рагдар — люди Здравовича, то все понятно.
А если нет?
Тихо выругавшись, Киммерион приложился к фляжке с бренди. Он окончательно запутался. Кому и что от него надо? Черноволосому Веге он не верил. Зачем спасать его с эшафота, если от него ничего не требуется? Ким давно не верил в добрые чувства. Весь мир для него олицетворялся ненавистью к Александру Здравовичу, и ничто иное не могло иметь значения. До встречи с Губертом. Теперь в жизни вампира появилась скрипка. Ей можно было верить. Полированное дерево и волосы из гривы грифона не лгали и не предавали, и Киммерион верил своей скрипке. Раньше он верил и Губерту, но со дня смерти учителя прошло уже две недели, и теперь у него осталась только она…
Эльф протянул руку, пальцы коснулись кожи, обтягивающей футляр, ласково погладили ее. Наверно, другие так гладят щеку любимой женщины, подумал он. Щелкнули платиновые замочки, и скрипка покинула свое бархатное ложе. Спустя минуту по комнате разлилась новая мелодия. Вампир, как обычно, вложил в музыку те чувства, которые обуревали его в данный момент. Так родилась мелодия непонимания и недоверия, песнь одинокого существа, напрочь утратившего веру во что-либо, кроме мести и музыки, но в глубине души сохранившего надежду на что-нибудь еще…
Глубоко вдохнув, Киммерион поднял руку. Он должен был постучать в эту дверь. Эльф не знал, что ждет его впереди, боялся, но понимал — это единственный шанс выжить. Остаться собой. И пусть самого вампира уже не сильно волновала его дальнейшая судьба, пусть у него была лишь одна цель — месть, но он помнил просьбу учителя. И хотел хотя бы попытаться ее выполнить.
Изящная кисть, обтянутая тонкой перчаткой, трижды коснулась тяжелой двери.
Киммериону никто не ответил. Он вновь постучал — безрезультатно.
И, не смотря ни на что, эльф вздохнул с облегчением. Ему совершенно не хотелось общаться с Вэйлианессом Эль'Чантом, но он должен был попытаться. И, по крайней мере, Ким не виноват, что его постигла неудача. Для уверенности он толкнул дверь — она была заперта.
Вампир собирался уже уходить, когда за его спиной послышались легкие, торопливые шаги.
— Простите, вы не меня ищете?
Серый эльф был невысок, худощав, и голубоглаз. Вопреки эльфийским обычаям, его светло-золотистые волосы были довольно коротко подстрижены и даже не прикрывали мочки ушей. Вэйлианесс был стильно и броско одет, темно-золотой плащ выгодно оттенял волосы, а высокие каблуки ботфорт добавляли пару дюймов росту.
— Если вы — лорд Эль'Чант — то вас.
— Вы не ошиблись. Простите, мне кажется, или я вас где-то видел? — осведомился серый эльф, отпирая дверь кабинета. — В любом случае, проходите.
— Вы могли видеть меня у моего учителя, маркиза фон Эстрена, — Ким уже понял, что разговора с главой Императорского театра не избежать.
— У Губерта? — Вэйлианесс прищурился, вгляделся в лицо визитера… и неожиданно широко и искренне ему улыбнулся. — Ну конечно! Вы — Киммерион, молодой, но гениальный скрипач, ученик моего друга! Прошу, присаживайтесь. Может, вина? Или…
— Нет, благодарю. Учитель просил передать вам это, — вампир вытащил из кармана письмо и протянул его собеседнику.
Лорд взял конверт, легким движением специального лезвия вскрыл его, развернул сложенный вчетверо листок и пробежал глазами. С каждой секундой его красивое лицо становилось все мрачнее. Дочитав, Вэйлианесс бросил письмо на стол. Помедлил мгновение, встал, подошел к шкафчику, достал бокалы, наполнил их виски и протянул один Киммериону.
— Вечная память благороднейшему из людей, гениальнейшему из скрипачей, достойнейшему из учителей, — тихо, печально и торжественно произнес серый эльф и осушил бокал. Ким последовал его примеру.
— Вы знаете, что там написано? — поинтересовался лорд, кивнув на письмо.
— Очень приблизительно, — осторожно ответил Киммерион.
— Прочтите сами, — он протянул листок собеседнику. Ким быстро пробежал текст глазами.
В общем-то, ничего нового он из письма не узнал. Уведомление о предстоящей дуэли, которую нет возможности выиграть, просьба позаботиться о Киме, предупреждение, что у молодого скрипача могут быть проблемы с ООР и Шестым департаментом…
— Ну что я могу вам сказать, Киммерион… — протянул Вэйлианесс, отпивая виски. — Ваши проблемы с полицией я могу решить легко. Что касается Тринадцатого Департамента… Боюсь, мои связи при нынешнем Императоре не простираются столь далеко, и возможности ограничены.
— Мои проблемы с ООР — это мои проблемы. И я уже их решил, — отрезал вампир.
— Тем лучше. Здесь еще говорится о некой вашей особенности, о которой Губерт не смеет говорить сам, но упоминает, что вы, если захотите, расскажете.
— Если захочу — расскажу.
— Как хотите, я не настаиваю. Теперь поговорим о деле. Как вы понимаете, я не могу сразу выпустить вас на сцену Императорского Театра.
— Естественно.
— Но могу в ближайшие дни устроить вам концерты в трех театрах — Столичном, Театре имени Эйвендора Фолькента, и Театре Семи Колонн. Какой вы предпочтете?
— Честно говоря, я в этом не разбираюсь, — улыбнулся Ким. Лорд Эль'Чант отчего-то вызывал искреннюю симпатию.
— Тогда, я думаю, лучше всего начать с Семи Колонн. Получасовая программа — скрипка в сопровождении фортепиано, в рамках фестиваля молодых исполнителей. Чьи произведения вы хотите играть?
— Свои, — ответил Киммерион.
— Даже так? А вы не моги бы сейчас что-нибудь сыграть?
Вместо ответа эльф положил на стол футляр, бережно извлек скрипку и смычок, и…
Когда он закончил играть, Вэйлианесс встал, подошел к музыканту и низко поклонился, ничуть не стесняясь слез на щеках.