Пробужденное пророчество
Шрифт:
И все же, этот день слишком плохо начинался, чтобы так хорошо закончиться.
— Смотри-ка, кто там идет? Не наш ли драгоценный полуэльф с сестрицей? — раздался издевательский голос Мальстина, как только Мантикора и Лианна вступили в круг, освещенный светом костров.
— Заткни пасть, — мрачно посоветовал Талеанис эльфу, проходя мимо. Но тот, судя по всему, уже не раз приложился к объемистому бурдюку, который сидящие у костра наемники передавали по кругу.
— А кто тебе так глаз подсветил? Неужто любимая сестренка?
— Не твое собачье дело.
— Лианна, детка, он, наверно, приставал к тебе? — продолжал глумиться наемник. — Прости его, он же полукровка — порченая кровь.
— Мальстин, заткнись лучше, — посоветовала Лианна, чувствуя, как напрягся Мантикора. — Если ты хотел оскорбить моего брата, то ты оскорбил и меня.
— Женщинам многое прощается, что не прощается мужчинам, — философски заметил эльф. — В том числе — грязная кровь.
— Я тебе последний раз предлагаю заткнуть свою поганую пасть, — очень тихо произнес Талеанис. Его пальцы сомкнулись на рукояти меча.
— Мне всегда было интересно, откуда берутся получеловеки? Признайся, твою матушку поимели солдаты? Или она была настолько уродлива, что ни один эльф на нее даже смотреть не мог, и пришлось довольствоваться человеком, чтобы удовлетворить свою…
Договорить он не успел. Одним прыжком перелетев через костер, Мантикора ударом сапога в лицо швырнул Мальстина на спину и навис над ним, сжимая в руке обнаженный клинок. Надо отдать должное эльфу, трусом он действительно не был, а саблями владел великолепно. Откатившись в сторону, наемник вскочил, выхватывая оружие.
— Держись, тварь, сейчас я с тобой за все поквитаюсь, — прошипел Мальстин сквозь зубы. В красивых эльфийских глазах горела неприкрытая ненависть.
Со звоном столкнулись мечи. Талеанис был гораздо сильнее противника, но эльф двигался быстрее и, в отличие от Мантикоры, опыта подобных схваток ему было не занимать. Удар, другой — по руке полуэльфа заструилась кровь из раны на плече.
И в этот момент перед глазами Талеаниса на мгновение встало лицо Растэна Чертополоха. Учитель смотрел на своего ученика с легким осуждением. « — Используй слабости своего врага. Если не можешь их увидеть — используй его сильные стороны».
Мальстин очень быстр, подумал полуэльф. Он быстр, но я гораздо сильнее.
Наемник танцующим движением сократил расстояние, быстро ударил по ногам, и тут же уколол в бедро, резко шагнул назад, и его легкая сабля взметнулась в обманном движении на уровень горла Мантикоры.
Талеанис, перехватив рукоять своего меча двумя руками, нанес сильный удар, метя в плечо противника, Мальстин поставил блок — и, выругавшись, отскочил. Удар полуэльфа был слишком силен, и лезвие эльфийской сабли глубоко разрезало плечо своего хозяина. Мантикора не стал медлить, и тяжелый бастардный меч обрушился на наемника сверху. На сей раз эльф был умнее — он позволил оружию соскользнуть по его клинку и, отведя руку, оттолкнул меч врага в сторону. На мгновение Талеанис оказался полностью открыт.
Внезапно Мантикора понял — это уже было. Только напротив него был другой эльф. И тот, другой, спустя мгновение рухнул с разрубленной грудью.
Вряд ли кто-нибудь другой смог повторить удар полуэльфа. Для этого надо было несколько лет танцевать с орками «пляску топоров», где все решало даже не умение и ловкость, а сила пальцев. Как и в прошлый раз, рукоять бастарда провернулась в руках Талеаниса, а лезвие рассекло эльфа почти до позвоночника.
Мальстин рухнул на землю, заливая кровью из разрубленной груди все вокруг.
На лице Мантикоры появилось выражение торжества — но лишь на миг. Через секунду он рухнул на колени, выронив меч и схватившись руками за грудь. Ему показалось, что не Мальстину, а ему самому разрубили ребра и внутренние органы и перерубили позвоночник. Перед внутренним взором полуэльфа пронеслась вся его жизнь — детство, родители, бегство из дома, первая любовь, приключения наемника, друзья, предательства, враги… И лишь спустя мгновение Талеанис понял, что это не его жизнь. На несколько секунд он сам умер вместе с поверженным врагом, и успел в предсмертный миг увидеть всю жизнь Мальстина.
Он очнулся, чувствуя, как кто-то трясет его за плечи.
— Талеанис, что с тобой, — едва не плача, спрашивала Лианна. — Что с тобой?
— Все в порядке, — прохрипел Мантикора, с трудом вставая на ноги. Боль прошла, но полуэльф чувствовал себя абсолютно разбитым.
— Что здесь происходит? — раздался голос.
Талеанис тихо выругался. Только начальника охраны каравана сейчас и не хватало…
— Ничего, — зло глядя на господина Герта, проговорил он.
— Я вижу твое «ничего», — хмыкнул тот, кивая на труп эльфа. — Мантикора, я же предупреждал. Хотите выпустить друг другу кишки — пожалуйста, ничего не имею против. Но после того, как вы оба покинете караван. Я жду объяснений.
— Какого Ярлига! — взвился Талеанис. — Почему я должен спокойно сносить этого длинноухого кролика и его приставания к моей сестре!
— Потому что ты работаешь на меня, — спокойно пояснил Герт. — Я не вижу повода убивать кого-то из-за насмешек, а что касается твоей сестры… Она не ребенок и вполне может сама решить, кого отшить, а с кем лечь. Брать ее силой Мальстин не стал бы. Повторяю, я не вижу причины, способной объяснить твой поступок.
Мантикора пожал плечами, и повернулся, намереваясь уйти.
— Ты должен покинуть караван. Получишь половину заработанного.
— Клал я на твои деньги, — грубо рявкнул Талеанис.
— Господин Герт, полуэльф был вправе. Мальстин нанес ему оскорбление, которое смывается только кровью, — раздалось откуда-то из-за спины начальника охраны. Герт и Мантикора тут же обернулись.
Говоривший был из личной охраны хозяина каравана. Это был Оракхан — высокий орк с секирой на поясе, весь покрытый шрамами и татуировками, немногословный и замкнутый тип, которого побаивались практически все. Его слово пользовалось немалым весом, и если двое охранников не могли сами решить свой спор, они шли к Оракхану.