Проданная сводным братьям
Шрифт:
Он пристально смотрит на меня, а затем кивает. Лайл начал эту ссору, но, учитывая настроение Кила, он вполне может взорваться и покончить с этим.
Я остаюсь в комнате наедине с отцом. Его глаза блестят, когда он смотрит на меня сверху вниз.
— Вы мальчики, больные извращенцы.
— Неужели? — я смотрю на него, стараясь вложить в свой тон как можно больше презрения. — Как ты думаешь, у кого мы этому научились?
— Это ещё не всё, — фыркает Дик-Мудак.
— Возможно, стоит подумать над этим, — огрызаюсь
— Обращаясь с ней как со шлюхой? — он усмехается. — Её мать тоже была шлюхой. Что Виктория думает обо всём этом?
Всё, что я могу сделать, это покачать головой. У этого человека нет чувств. У него нет души. И он не заслуживает того, чтобы знать правду или тратить моё время.
Я поворачиваюсь на каблуках и выхожу из его кабинета.
***
Килиан и Лайл в главном коридоре возле библиотеки. До драки пока не дошло, но их слова звучат горячо и ожесточенно. Я протискиваюсь между ними.
— Идите за мной, — рявкаю я, не замедляя шага.
Я прохожу по коридору и поворачиваю налево, к задней части дома. За мной раздаются шаги. Я не останавливаюсь, пока не выхожу через заднюю дверь. Ночной воздух освежает, когда я выхожу в сад. Рядом журчит вода в фонтане. Виктория была так горда, когда установила его. Хонор была очарована птицами, которые прилетали туда на водопой.
Лайл стоит рядом со мной, не сводя глаз с ухоженных клумб. Когда я в последний раз был здесь? Или, когда мы в последний раз были здесь втроём? Я не могу вспомнить.
Килиан проходит мимо нас.
— Куда ты идёшь?
— В гараж, — его тон резкий.
— Зачем?
— Я собираюсь в клуб «Скарлетт».
Чёрт.
— Даже не думай об этом, — говорит Лайл с угрозой в голосе. — Мы и так достаточно от неё сегодня взяли.
— Она наша на всю неделю.
Лайл атакует, и я снова оказываюсь между ними. Это уже второй раз за один день, но на самом деле у меня такое чувство, что я провёл в таком положении большую часть своей жизни.
— Её там даже нет, Кил, — говорю я умиротворяющим тоном.
— Тогда мы поедем к ней домой.
— Нет. — Я хватаю его за руку. — Только не так. Ты злишься не на неё.
— Но я хочу трахнуть её.
— Этого не произойдёт. — По другую сторону от Килиана появляется Лайл, но я отрицательно качаю головой. Лучше я сам разберусь с этим. — На этой неделе есть правила.
— Их не должно было быть, — угрюмо говорит Кил. — Разве не так мы договаривались? Мы берём её только на одну неделю вместо четырёх, а взамен не должно быть никаких грёбаных правил. Это то, что заводит её больше всего, не так ли?
— В любом случае, я не позволю тебе вымещать на ней свою злость, — твёрдо говорю я. — Какого чёрта ты сказал Дику-Мудаку, что это Хонор?
Лайл застывает в ожидании ответа
— Я хотел стереть ту снисходительную ухмылку с его лица.
— Это не сработало. Ему на неё наплевать, — я вздыхаю, и моё дыхание растворяется в тёплом ночном воздухе.
— Он просто использует это как ещё одну вещь, которую можно держать над нашими головами, — бормочет Лайл.
— Кого это, на хрен, волнует? — говорит Кай.
— Нас, — отвечаю я, а затем поднимаю руку, чтобы старший брат не перебивал. — Нас не должно волновать, что он думает, но мы должны с ним мириться. Мы работаем с ним. Живём с ним.
— Это нужно изменить, — решительно говорит Лайл.
Всё гораздо сложнее, и Лайл это знает. И всё же, не похоже, что он неправ.
— Согласен, но пока этого не произошло, мы должны выступить против него единым фронтом.
— Зачем? — требует ответа Килиан. — Я же сказал вам двоим, что разберусь с ним. Если бы вы оставили это в покое, то я бы дрался с ним, а не с вами, ребята.
— Мы больше не маленькие дети. Ты не обязан нас защищать. — Даже когда я говорю это, мне интересно, поверит ли Кил когда-нибудь в это. Возможно, для него мы всегда будем младшими братьями, которых он должен защищать.
Лайл садится на невысокую каменную стену, и его голос разносится в темноте.
— Может, это и не будет иметь значения. В конце концов, Дику-Мудаку всегда было наплевать на Хонор.
Я киваю.
— Но нам нет. И до сих пор это так.
Килиан чертыхается.
— Вы что, двое, живёте в какой-то альтернативной вселенной? — он нажимает кнопку на своих часах. — Чёрт возьми, сейчас два часа ночи среды. Это значит, что послезавтра наша неделя закончится, и мы её больше не увидим.
— Ты этого не знаешь, — настаивает Лайл.
— После того, как мы с ней обошлись? — Килиан рычит. — Какая женщина осталась бы с нами после этого?
— Она могла бы, если бы мы изменили своё отношение к ней, — тихо говорю я.
— Да? Что вы двое собираетесь делать? Появитесь у неё на пороге с розами? Эта неделя не для этого. И подумайте, сколько раз мы её отталкивали. Она тоже получает удовольствие от этого. — Килиан внезапно выглядит уставшим. — Она такая же испорченная, как и мы. Как мог кто-то из нас не иметь такого воспитания, которое у нас было?
С этим никто не спорит. Затем говорит Лайл.
— Может быть, мы сможем измениться. Хонор смогла.
Килиан усмехается.
— Да, она превратилась из милого ребёнка в женщину, которая продаёт своё тело тому, кто больше заплатит.
На мгновение мне кажется, что Лайл собирается вскочить и ещё раз ударить Кила, но, к его чести, он остается на месте.
— Сейчас она сильная. Она говорит сама за себя. Если она смогла сделать это с тремя мужчинами, которые купили её, она сможет сделать это с кем угодно. Она изменилась.