Проект «Мессия»
Шрифт:
– Эндрю, говорю тебе, это был я, реально я, только немного другой, из параллельной, менее удачной жизни, – лицо Миши было взволнованным, в голосе слышалось отчаяние.
Ребята сидели в клубе, попивая свои любимые коктейли.
– А эти глаза, Эндрю! Мы как будто из зазеркалья смотрели друг в друга: я – в него, а он – в меня. Даже когда я проехал, то все равно чувствовал, что он мне в затылок смотрит. И не знал я его и не видел никогда раньше, а ощущение было такое, будто украл я у него что-то. Премерзкое, надо сказать, состояние.
Эндрю задумчиво потягивал Дайкири и слушал возбужденного друга, как режиссер слушает на кинопробах молодых претендентов на второстепенную роль.
– Я ночь почти не спал, – продолжал Миша. – Когда закемаривал, чушь всякая снилась. Потом решил найти его, пообщаться. Да не тут-то было. Этот двойник мой как сквозь землю провалился. Я все вокруг объездил: Санта-Крус, Мосс Лэндинг, Монтерей. И все говорят да, мол, видели парня, стоял, работу искал, визитки раздавал. Месяца два, говорят, стоял, потом пропал. Оказалось, что парнишка этот, пока искал работу, все лодки в местном университетском клубе бесплатно перемыл, чтобы рекомендации получить. Такой вот простой русский пролетарий, неприкаянная душа, отвергнутый и униженный.
– А с чего ты вообще взял, что он русский?
– Я не взял. Я, как его увидел, сердцем почувствовал, как будто прочитал это в его душе. Более того, я уверен, что и зовут его так же, как меня – Миша. А потом, – на лице Майкла проступила горечь, – я нашел тех, кто нанял его мыть яхту. Это были Пампкинсы. Знаешь таких?
Эндрю в ответ сделал неопределенный жест плечами, по-видимому, не знал.
– И не надо тебе их знать. У них яхта «Барбара-17» – самая засранная яхта в Санта-Крус. Тем они и знамениты. Месяц назад, когда я их яхту последний раз видел, ее лет пять ни щетина, ни полироль не касались. Кругом грязь, чипсы, птичье говно. Да и людишки эти премерзкие. Хозяин – надменный неряшливый старикан. Жена его, словно высушенная макрель, с собой вечно «мини-мы» на руках носит.
Эндрю вопросительно поднял бровь, очевидно, не вполне понимая термин «мини-мы».
– Ну псину такую мелкую, трясущуюся, с выпученными слезливыми глазками, – пояснил Миша. – Глаза одинаковые, что у жены, что у псины. А у этих Пампкинсов в услужении то ли сын, то ли племянник Фредди. Он яхту для тусовок использует и сам на ней живет, экономит таким образом на аренде квартиры.
– Так вот, этот Фредди, фекалий ходячий, воспользовался отчаянностью моего положения и нанял меня за сущие пени «Барбару» дядину драить. Когда я попытался выведать, что это был за парень, кто он, откуда, как зовут, так этот Фредди ответил с этакой ухмылочкой подленькой, мол, – оборванец какой-то русский, и что имени его он не спрашивал, поскольку неинтересно было. Понимаешь, прямо так мне русскому в лицо и сказал, зная, что я русский. Как сейчас эту ухмылку едкую вижу. А потом, уловив мое замешательство, прихвастнул, что денег он мне за работу так и не заплатил. Говорит, что полиция увела этого парня с подачи директора порта. Вроде как жалобы на него поступили из-за того, что визитки, которые он закладывал за дворники, видите ли, к стеклам прилипали и создавали хозяевам неудобства. С тех пор и не видывал никто меня больше. В смысле, того, другого меня.
Миша вздохнул, сделал глоток освежающего коктейля с ароматным кубинским ромом и сурово уставился в стакан.
– Вот кто-то сейчас сидит, коктейльчики в клубе попивает, а я может в это самое время в полиции или в трущобе от голода подыхаю, – в его голосе звучало негодование.
– История твоя, Майкл, конечно, весьма интересная и по-своему трогательная. Только при чем здесь ты? И почему ты периодически говоришь о том парне, как о себе. Он – это не ты, а лишь внешне похожий на тебя посторонний русский парень. Остальное все – это плоды твоей фантазии. Без обид.
– Говорю тебе, Эндрю, это был я. Только не этот, а другой, из параллельной вселенной, который вышел через межпространственный портал, чтобы встретиться со мной этим и открыть что-то важное.
– Не знаю, Майкл, чего ты там начитался или наслушался или принял, но торкает тебя, дружище, не по-детски. Ты мой друг, Майкл, и я переживаю за твое психическое состояние. В общем, мой совет – не читай больше то, что ты читаешь, и не ешь то, что ты ешь.
Глава 4. Трансформация
Как говорилось ранее, случайная встреча с самим собой из параллельной вселенной запустила в сознании Миши сложную цепную реакцию, результатом которой стало внутреннее и внешнее преображение нашего героя.
Глубина потрясения вначале привела к душевным и даже физическим страданиям. Его мучило ужасное чувство стыда и вины за незаслуженную удачу рождения в богатой семье, проживание за границей и длительное бездействие в сытости и комфорте. Он безуспешно искал другого себя по всему побережью округа. Он раздал бездомным и нищим почти весь свой гардероб, состоящий из одежды брендовых коллекций разных сезонов. Миша плохо спал, почти ничего не ел.
Потом он понял, что происходящее с ним – тайное откровение и великий дар, ниспосланный ему высшими силами. С этим осознанием оказалась сопряжена целая гамма глубоких и доселе неизвестных чувств. В первую очередь Мишу охватила необъяснимо сильная любовь к Родине, которую он вживую последний раз видел, когда был маленьким. Теперь он отслеживал новости из России в режиме онлайн из десятка источников. Он поглощал информацию по русской истории, философии, фольклористике. Чем больше Миша постигал Россию, тем сильнее в его сердце крепло чувство единства с русским народом и сопричастности с его судьбой.
Пожалуй, самым сильным и нестерпимым стало вспыхнувшее в нем обостренное чувство справедливости, которое правильнее было бы назвать чувством несправедливости. У него как будто прорезался особый нюх или открылся третий глаз. Благодаря этому дару Миша теперь везде и во всем мог легко разглядеть какую-нибудь несправедливость. Он мог найти ее даже там, где любой другой обычный человек прошел бы мимо и ничего не заметил. Особо остро это чувство отзывалось в Мише, когда он думал о России, русском народе и современном мироустройстве. Огромную роль в понимании происходящих процессов, конечно же, сыграл марксизм, на который он плавно перешел в ходе усвоения материалов о России.
*
Вначале изменения касались только внутреннего состояния Миши, его самосознания, мировосприятия, оценочных суждений. Постепенно личностные трансформации все яснее проявлялись в Мишином поведении, внешности и манерах. У него начала меняться речь, осанка и даже черты лица. Из голоса исчезла характерная чванливость и высокомерная протяжность. Фразы обрели четкость и законченность, словарный запас пополнился множеством новых слов и выражений.
Из глаз Миши испарилась надменная поволока. Восковая маска застывшей самоуверенности как будто растаяла под воздействием внутреннего огня от Мишиного сердца. Это привело к значительному расширению мимического диапазона. Теперь, когда Миша делился с Эндрю своими мыслями, его лицо становилось одухотворенным, а взгляд – пламенным и ясным. В эти моменты он был необычайно привлекателен.