Профессия
Шрифт:
Глупо сказать: «Ты меня использовал, я не прощу!» Еще глупее сказать: «Ты никогда меня не любил».
Самое простое решение – убить ее. Но ведь она не виновата в том, что ты любишь ее и не любишь меня.
Ты... меня обманул, Илья. Но если я сейчас выстрелю и убью ее, ты никогда этого не поймешь.
А я хочу, чтобы ты это понял.
И чтобы помнил обо мне всегда.
И помнил о том, что
С любовью, Энжи»
Это по-детски. По-детски безумно, беспомощно и жестоко. Жестоко – к самой себе, чтобы потом «все всю жизнь плакали».
Это глупо. Может, никакое самоубийство не бывает умным. А может, смерть обещала найти Энжи в этом городе и нашла ее.
Я целовался со Слуцкой в ее офисе? Я прощался с ней. Энжи не знала, что чувства не вечны и проходят. И даже ее чувство ко мне неминуемо прошло бы. Любая экзотика рано или поздно набивает оскомину.
Действительно, это точка. Для Иванны – своя, для Сони – своя, для меня – своя. Письмо Энжи вдруг вернуло миру его четкие очертания. Человек с подорванной психикой, убийца, она не смогла бы воспринимать адекватно повседневное течение нашей жизни. Впереди у нас никогда не было «миллиона дней». Это была иллюзия. Последняя иллюзия, которая разрушилась.
Я курю, глядя, как кривые буквы Энжи тлеют в пепельнице.
Не думаю, что я выбрал не ту профессию. Просто мое лучшее дело – еще впереди. Может, вообще все лучшее впереди. И любимая женщина, и семья, и спокойный быт. А может, ничего из этого мне не нужно.
После моей страсти к Иванне, после гибели Энжи осталась одна пустота. Но сколько сил было затрачено на эту пустоту!
Письмо Энжи догорает, и я снова закуриваю. Ветер за окнами затихает, так и не принеся дождя пыльному городу. Летом тянет в субтропики, туда, где больше влаги и меньше пыли. Подальше от мегаполисов...
Может, стоит снова перечитать об аутотренинге и аффиримациях, Луизу Л. Хэй и фен-шуй? Можно даже – в знак укоренившейся паранойи – повесить на дверь колокольчик. Или даже на люстру. И биться пустой башкой об этот колокольчик. И звенеть. Другим же это помогает!
Итак, лучшее – впереди. Нужно только взять себя в руки и не думать о прошлом. Не обвинять себя в смерти девятнадцатилетней любовницы и не сожалеть о непостоянстве своей натуры.
Я гашу сигарету и закрываю
1. ВВЕДЕНИЕ
–То есть вам это абсолютно чуждо?
– Абсолютно.
Не помню, о чем конкретно он спросил. И мне кажется – в целом о той жизни, которую я вел до встречи с этим коренастым парнем с выправкой прирожденного военного.
– Я изучил немного... ваши дела, Илья. То есть, – он улыбается самому себе, когда произносит «то есть», – покопался в вашем личном. Не хочу задавать ненужных вопросов. Скажу прямо: вы нам подходите. При одном условии: вас не должно шатать из стороны в сторону. Понимаете, что я имею в виду?
Парень вежлив и прямолинеен. Это редкое сочетание.
– Да.
– Вы уверены, что излишние эмоции не сорвут вас?
– Мне это чуждо, – ловлю я потерянную мысль.
– Хорошо. Мне очень хочется вам верить. Если хотите... я проведу введение в должность... Или обойдемся без формальностей?
– Без введений. Но можно на «ты».
– Ок, тебе тоже можно.
Парень немного моложе меня. Мой новый Босс.
– Мы не очень давно в бизнесе, – говорит он прямо.
– Я знаю.
– И я знаю, что ты – дольше. Но это было там, в твоей Хохляндии. А здесь все по-другому. Здесь другие масштабы и другая жесть. А теперь минимум личного. Живешь где?
– Снял.
– С документами есть проблемы?
– Пока нет.
– Друзья-родственники в городе есть?
– Нет.
– Женщина?
– Нет.
– К командировкам готов?
– Не вопрос.
– А к командировкам в ад?
– Всегда готов.
– Аванс нужен?
– Нет.
– Ну, ок. С ребятами законтачишь, я уверен. Отдыхай пока. Акцента у тебя нет, это хорошо.
– А ты сам москвич?
– Бэнтли! Из Рыбинска я, с Волги. Но это неважно.
И я вдруг думаю, а что важно? Для человека тридцати пяти лет, у которого позади военный университет, разведшкола, военная кампания и успешные антитеррористические операции?
– Почему ты ушел? – спрашиваю неожиданно для самого себя.