Прогулки по тонкому льду

Калина Анна

— Касательно того_: что ты должна нечто вспомнить? Тут я теряюсь в догадках. Это ваши с Ребеккой дела. А то, что тьму может победить лишь тьма, это верно. Но мало кто из темных может в полной мере управлять своим даром без страха потеряться в нем.

— Почему?

— Тьма, Лиа, она всегда охотнее откликается на зов, — как ребенку, пояснил Ен. — Ее дары щедры, ее помощь безгранична. Там, где свет предлагает лишь слабую поддержку, тьма решает все проблемы. Ее зов сильнее, ему следовать легче и приятнее. Идя за светом, ты познаешь

себя, ищешь свет в себе. Тьма же просто затапливает тебя без остатка, и, чем больше ты у нее берешь, тем больше она тобой овладевает. Чем больше призываешь ее силу, тем больше ты сам становишься тьмой. Это замкнутый круг. Ни один темный не может противиться зову тьмы. Оттого мало кто может использовать свой дар в полной мере, это всегда приводит к порабощению тьмой.

— Но ты же можешь, — дрогнувшим голосом напомнила я. — Тогда, в больнице, ты же…

Ен вздохнул и поднял голову, глядя на падающий с неба снег. Белые хлопья падали Леграну на волосы, застревая сединой в смоляных прядях, опадали на плечи, скользили мокрыми струйками по лицу мэтра-директора. Ен молчал, словно решался признаться в страшном. Я тоже молчала, растерянно глядя на любимого.

— Тогда, в больнице, я был на грани, Лиа, — прозвучало устало и зло. — Еще немного — и я бы не нашел пути обратно.

— Но ты справился и увел нас от удара. — Я осторожно взяла Ена за руку.

— Вот именно, увел, Лиа. — Ен невесело улыбнулся и поднес мою руку к губам. — Потому как чувствовал, что теряюсь в собственном мраке. Тот мальчишка не сильнее меня, но он не сдерживает свой дар, отдается ему в полную силу, и в этом его преимущество.

Мы замерли на узкой парковой дорожке. Тихо падал снег, и свистел ветер, по серому небу ползли косматые облака. Мне было страшно. Оттого, что происходит вокруг, и от того, что мы не знаем, как это остановить и что нас ждет дальше. Ен обнял, согревая в объятиях, прижал к себе.

— Мне страшно, — пискнула я, утыкаясь ему носом в грудь.

— Я тебя не отдам. И в обиду не дам.

— Я и за тебя боюсь…

— А это вообще лишнее. — Меня осторожно отстранили от широкой груди, заставляя глянуть на начальство. — И здесь ему не так легко до нас добраться. Оттого он и отлавливает тебя на нейтральной территории. Обитель мага пропитана его силой, здесь сотни охранных чар, созданных мною за долгие годы. Эргейл — это магическая крепость, а у нашего пособника тьмы только ложка для подкопа.

— Правда? — шмыгнув носом, уточнила я.

— Правда, — сухо кивнул Ен. — Я не позволю ни одной темной швали отнять у меня близких…

Я молча глянула на него. Такого собранного и холодного. Та же осанка и напряженная поза, словно он готовится отразить неожиданный удар. То же бесстрастное лицо, сжатые губы, холодный взгляд. Но на дне этих серебристых омутов на миг промелькнула горечь. Боль. Я явно уловила ее отголоски, она больно кольнула под сердцем, словно была и моей.

— Хэйл тебе ведь все рассказал, — глядя мне в глаза, шепнул Ен.

— Он сказал, что это твоя жизнь и тебе решать, что говорить.

— Хочешь знать?

— Если ты хочешь

рассказать. — Я осторожно обняла Ена, прижимаясь щекой к его груди. — Я пойму, если ты смолчишь. Это не мое дело…, и я…

— Это случилось пять лет назад. — Ен обнял в ответ, словно в этом жесте искал поддержки. — Был один безумный чернокнижник, которого мне удалось поймать и предать суду. Я должен был выступить обвинителем на суде старейшин. У того психа был сообщник, и я отправил сестру и мать в Башню. Увы, тогда я усвоил жестокий закон бытия — самое дорогое нужно охранять самому.

— Он сломал чары Башни? — Я потрясенно отпрянула и взглянула на Ена.

— Все проще, он подкупил охрану. — Ен смотрел вдаль, продолжая сжимать меня в кольце рук.

— С тех пор я отвечаю только перед собой и не жду помощи от собратьев.

— Ен…

Легран на миг прикрыл глаза, словно отгоняя кошмар или видение. Так мало слов, признаний, эмоций. Но в этих нескольких словах было больше боли и горечи, чем в многочасовых излияниях. Ен не умеет быть слабым, не умеет делиться своими чувствами, и то, что он рассказал мне о пережитом горе, говорило о многом.

— Я должен был предвидеть подобное. Моя вина. Их смерть на моей совести…

— Это неправда, ты хотел их защитить и…

— И не защитил. — Ен сжал челюсти и холодно глянул на меня. — Нельзя чужими руками защитить свою семью. Нельзя быть защитником, стоя в стороне.

Я снова молча прижалась к Ену, желая своим молчанием и теплом утолить его душевную боль. Что я могу ему сказать? Как утешить? Это невыносимая мука потерять в один миг тех, кого любишь, и тем ужаснее, что их гибель ты мог предотвратить. Ен ко всем одинаково строг и требователен. Он не прощает промахов и разгильдяйства, он жестоко осуждает даже малейший проступок. Но к себе мэтр-директор еще более строг. И готов взвалить на себя не только свои, но и чужие грехи.

— Я люблю тебя, — прижимаясь к Ену еще теснее, шепнула я.

— Я не отдам тебя, Лиа, даже если вся преисподняя явится за тобой, — подытожило начальство и поволокло меня прочь из парка.

Глава 26

«Шмяк» — и оттиск печати остался на еще одном документе, а мэтр-директор потянулся за следующим. Я покорно складывала бумаги в папку. Очень покорно. Даже старалась не дышать. Не помогло.

— Лиарель… — Голос Ена ничего хорошего мне не предвещал. — Ты опять за свое? Я не подпишу.

Я подняла на Ена полный негодования взгляд. Мой обман раскрыт, мэтр-директор все же перечитывал всю поданную на подпись документацию. Жаль. А я так надеялась. Начальство гневно взирало на меня, сжимая в руке подсунутое мной предложение. Глазастый какой. Похоже, заняться работой в ожидании новостей от Хэйла было глупой затеей. Но к изучению книг мэтр меня не допустил, сам заперся с ними на всю ночь, а от выпитого чая я ощущала себя заварным чайничком. Только толкни — и из носика польется. Одним словом, чай в меня больше не лез. Пришлось искать общее занятие. А дела не ждут, каникулы на исходе.