Происхождение скотоводства (культурно-историческая проблема)
Шрифт:
Наконец, важная особенность специализированной охоты заключается в том, что она ни при каких условиях не может служить сколько-нибудь прочной основой хозяйства. Поэтому охотники должны время от времени добывать пищу другими способами, использовать иные природные ресурсы, причем эта деятельность зачастую оттесняет специализированную охоту на задний план и делает ее подсобным занятием.
Все отмеченное выше представляет собой не что иное, как этнографический комментарий к археологической картине. Для установления степени объективности этого комментария требуется остановиться на наиболее существенных этнографических примерах. Исследователи, изучавшие особенности охоты на северных оленей как в Северной Америке, так и в Северной Евразии, постоянно подчеркивают ее коллективный сезонный характер. Действительно, с учетом особенностей миграционного цикла северных оленей, колебаний в составе их стад, сезонных изменений в повадках и физическом облике этих животных, охотники устраивают основные поколки в миграционный период, т. е. в период их наибольшего скопления весной или осенью. Особенно важны осенние охоты, так как именно к осени животные нагуливают максимальный вес и дают шкуру высшего качества. Поколки устраиваются обычно у водных переправ; для загонов часто строят изгороди, деревянные в лесной зоне и каменные или ледяные — в тундре. Все это отнюдь не означает, что в другие сезоны года охота на северного оленя отсутствует однако тогда она становится спорадической, индивидуальной и менее эффективной. Основное мясо и сырье заготовляется именно в период коллективной сезонной охоты. В другие сезоны деятельность охотников связана с иными ресурсами, как правило, с рыболовством и реже с морским промыслом. В общих чертах описанная модель характерна для эскимосов, атапасков и ал-гонкинов Американского Севера [402, с. 7—11, 15–18, 62], а в прошлом — для самых разных народов Северной Евразии от Чукотки и Камчатки до Скандинавии [296, с. 88, 90].
Сезонная охота на оленей на переправах создает условия для непреднамеренного отбора. Описывая подобную охоту на р. Анадырь, Н. Л. Гондатти отмечал, что весной стадо возглавляют важенки, за которыми следуют взрослые быки. Так как охотники прибывают на место поколки поздно, на их долю достаются только быки [90, с. 129, 132]. Ясно, что на месте такой охоты археологи обнаружат преимущественно кости взрослых самцов. Прямо противоположную картину они могли бы встретить на месте поколок, устраиваемых эскимосами-карибу, добычу которых составляли важенки и телята, ибо, по словам К. Биркет-Смита, взрослые самцы шли в другом стаде [422, с. 108, 109].
Правомерен вопрос, в какой мере охота на северных оленей может привлекаться для характеристики первобытной специализированной охоты в целом. Может быть, охота на других стадных копытных отличается принципиально иными чертами? Материалы, собранные Б. Энелом, показывают, что принципиальных отличий здесь нет: повсюду в Северной Америке основным средством получения мяса для местных охотников служили коллективные загонные охоты, зачастую с помощью изгородей. В районах с ярко выраженным сухим сезоном для таких охот применялись поджоги, которые одновременно обновляли растительность, создавая более благоприятные условия для питания как людей, так и животных [402, с. 101, 102]. В западных районах Северной Америки от Канады до Калифорнии была широко распространена коллективная охота на горных коз и баранов, причем первых, как правило, гнали вниз на охотников, а вторых вверх [402, с. 99]. Тем самым охотники учитывали индивидуальные особенности этих животных: горные козы становятся более легкой добычей на плоских участках предгорий, тогда как бараны, напротив, стараются избегать скалистых ландшафтов и крутых утесов, где им трудно спасаться от погони. Шошоны и паюти Большого Бассейна охотились с помощью загонов на антилоп и кроликов [582, с. 37; 402. с. 48, 49], которые были здесь основными видами дичи. На равнинах Северной Америки в долошадиный период главным методом охоты на бизонов была охота с изгородями [582, с. 52, S3; 402, с. 68–73].
Существенным представляется тот факт, что во всех отмеченных случаях охота, будучи главным источником мясной пищи, не являлась главным видом хозяйства. Неземледельческое население занималось в первую очередь собирательством или рыболовством [402, с. 95], а земледельческое, естественно, земледелием. Коллективная охота проводилась нерегулярно, в какие-то определенные сезоны года, а то и раз в несколько лет. Как и в северных районах, она зачастую велась с «выбором». Так, шошоны горных районов охотились на баранов весной, когда самки приносили потомство и представляли собой весьма легкую добычу [681, с. 156, 157]. Атапаски-талтаны также охотились на горных коз и баранов весной и летом [560, с. 71, 72], по-видимому, по той же причине. Следовательно, основную добычу таких охотников составляли самки с детенышами. Надо сказать, что молодые животные вообще гораздо чаще попадают в лапы хищников, чем более опытные старые. На них легче было охотиться и людям. Так, апачи ухитрялись в ходе загонной охоты ловить молодых антилоп голыми руками [402, с. 59]. Австралийцы также чаще всего добывали на охоте молодых, неопытных, слабых животных [628, с. 290].
В других районах мира коллективная охота с помощью изгородей и огня известна, например, у бушменов [582, с. 29], австралийцев и тасманийцев [401, с. 1, 7]. В древности загонная охота с изгородями применялась германцами для ловли лосей, серн и коз [289, с. 297, 299]. Об облавах с огнем сообщается в китайских источниках II тысячелетия до н. э. [295, с. 108–110]. Таким образом, специализированная охота в том виде, как она охарактеризована выше, может считаться поистине универсальным явлением, которое возникло весьма рано (не позднее конца верхнего палеолита — мезолита). Предположения некоторых исследователей о ее тесной связи в ряде районов с поджогами растительности [740, с. 193–219;796, с. 15–42] представляются вполне обоснованными.
Мне уже приходилось отмечать, что специализированная охота была важной, но далеко не достаточной предпосылкой доместикации [373, с. 42]. Сама возможность существования такой охоты зависела от степени развития других видов хозяйства: в доземледельческий период — от собирательства и рыболовства. В еще большей мере развитие последних предопределяло вероятность доместикации животных, поскольку одомашнивание могло осуществляться только там, где относительно стабильная кормовая база позволяла сохранять жизнь отдельным особям, а также, хотя бы Минимально, обеспечивать их пищей, ибо даже в условиях вольного выпаса прирученные и одомашненные животные вначале требовали искусственной подкормки. Такую базу предоставляли развитые собирательство и рыболовство и раннее земледелие, однако их роль в доместикации была различной. Дело в том, что ареалы многих подходивших для доместикации животных (коз, овец, гуанако, туров, гауров и др.) локализовались в районах, не располагавших достаточно обильными водными ресурсами. Рыболовство в этих районах служило не более чем подсобным видом хозяйства. Напротив, собирательство растительной пищи стало здесь главным фактором, обусловившим переход к более или менее оседлой жизни. Такое собирательство и выраставшее из него земледелие и стали основой, на которой оказалось возможным приручать и одомашнивать многие виды животных. В этих условиях, по-видимому, и происходила доместикация животных в переднеазиатском, восточногималайском и андийском центрах.
Единственное исключение из этого правила составляли, видимо, собаки и свиньи, которые, как подчеркивал С. Н. Боголюбский, могли быть одомашнены оседлыми рыболовами, охотниками и собирателями [37, с. 106]. И волки и дикие свиньи водились в местах, где оседлорыболовчеокий образ жизни позволял в доземледельческий период использовать окружающую природную среду с максимальным эффектом. Примером доместикации собак рыболовами служит мезолитическая культура маглемозе, а свиней, возможно, культура лепенски-вир.
Этнографические материалы не подтверждают встречающегося порой и до сих пор мнения о доместикации стад животных, пойманных методами загонной охоты. В специализированной охоте следует видеть не столько механизм доместикации, сколько ее необходимое условие, позволяющее добывать живых особей, которые могли бы послужить материалом для приручения. Известно, что шошонам порой удавалось поймать в загон нескольких антилоп, которых они убивали по мере надобности в течение нескольких дней [402, с. 51, 52]. Любопытный метод охоты был обнаружен в Центральной Австралии, где некоторые группы аборигенов калечили кенгуру и других животных и гнали их в район, богатый растительностью, где эти животные могли кормиться в течение некоторого времени, пока их всех не истребляли на мясо [967, с. 135]. Вместе с тем, хотя подобного рода методы и сохраняли жизнь пойманным особям, они нигде не влекли за собой какую бы то ни было доместикацию стад.
Судя по этнографическим данным, в первобытности могли применяться два способа доместикации: импринтинг и насильственное приручение с помощью голода, причем первый из них встречался на более ранней стадии развития, второй появился позже. Описывая импринтинг, Е. Хейл отмечает, что «поимка детенышей служит самым прямым и действенным средством приручения диких зверей, что проявляется в сильном социальном тяготении к человеку в критические периоды импринтинга (запечатления — В. Ш.), или социализации» [627, с. 22]. Влияние человека, который в полном смысле слава заменяет животному мать на ранних стадиях онтогенеза, оказывает поистине волшебное Воздействие на животное: впоследствии оно становится преданным другом человека и редко покидает его по своей воле. Приручение молодых животных известно у многих отставших в своем развитии народов: у австралийцев, семангов, аэта, андаманцев, северных атапасков и многочисленных раннеземледельческих групп в разных районах мира. Чем более прочной является хозяйственная база коллектива, тем в большем количестве и тем длительнее он способен содержать прирученных животных. Как показывают этнографические источники, активнее всего приручением животных занимаются ранние земледельцы, одной из особенностей поселков которых, издавна отмечаемой путешественниками, является множество прирученных животных и птиц. Уникальная практика доместикации свиней с помощью импринтинга фиксируется у папуасов Новой Гвинеи (население р. Тор и др.). Ловля (молодых оленят или гуанако и обучение их для целей охоты (охота с манщиком) отражает то же явление. Наконец, выращивание прирученной молодой самки тура германцами для использования ее в качестве манщика [289, с. 295, 296] тоже демонстрирует успешное применение метода импринтинга. Импринтинг использовался и белыми охотниками в Северной Америке для приручения жеребят одичавших лошадей [502, с. 78]. Таким образом, импринтинг можно считать универсальным ранним методом доместикации. По-видимому, его применяли и для одомашнивания коз и овец.
Более развитым методом следует считать насильственное приручение с помощью голода. В отличие от импринтинга оно имело дело с массовым материалом и практиковалось людьми, уже обладавшими домашними животными и знакомыми с методами скотоводства. Оно проводилось сознательно и целенаправленно для создания популяции домашних животных [36, с. 40; 37, с. 228–234]. Этот метод чаще всего заключался в том, что стадных диких животных загоняли за изгородь, перекрывали входы и выходы и оставляли «узников» без воды и пищи, пока они не делались достаточно смирными. Так приручали слонов и, возможно, туров в Индии [394, с. 74, 75], буйволов в Лаосе [687, с. 201] и мустангов в Северной Америке [502, с. 69, 70]. Описанный способ доместикации не обязательно требовал создания искусственных загонов: достаточно было держать пойманных животных на привязи. Туареги, например, стреноживают пойманных диких ослов и держат на привязи в лагере в течение 1–2 месяцев, после чего объезжают их и уже спокойно используют для верховой езды [831, с. 108, 109]. Для приручения маралов их также держат некоторое время на привязи [46, с. 151, 152].