Происхождение видов
Шрифт:
Да, чуть не забыл про Церетели, куда же без него? Он отольет в бронзе Михаила Сергеевича Горбачева в виде древнегреческого жреца Лаокоона, ну есть такая классическая статую, Фидия, что ли, вместо змей рвущего на себе стягивающие его и весь советский народ виноградные лозы. Сыновьями жреца-Горбачева, жутко страдающих от коварных змей-лоз, выступят Борис Ельцин и Егор Лигачев. По-моему, композиция ошарашит общественность не меньше, чем вся антиалкогольная кампания 1985 года.
Всю экскурсию сопровождает ненавязчивая песенка из старого советского фильма «Медведь» в исполнении актера Михаила Жарова: «Мой папаша пил, как бочка, и погиб он от вина, а я папенькина дочка, и зовут меня Нана».
Обязательно
Обязательно лекторий. Какой же солидный музей без него. Да и тему для первого обсуждения могу предложить весьма нетривиальную – «Деньги – причина пьянства?». Действительно, крайне непонятно: деньги есть – выпиваешь, денег нет – нажираешься еще больше. Явное нарушение баланса в природе. Как там, у старика Ломоносова: где, мол, что убыло – значит, где-то прибыло. Ане получается это насчет пьянки: хоть убудет, хоть прибудет, наквасишься все равно. Кстати, не забыть про портрет Ломоносова. Он же тоже из этих, благополучно вставших на путь исправления. Оказывается, перед тем, как, ковыряя в носу, рассуждать о природе магнетизма и прочей наивной дребедени, он, будучи в Пруссии, нажрался и по причине невменяемости записался в местную армию, где оттарабанил почти год, пока не сбег. С тех пор бросил пить и стал люто ненавидеть немцев и бороться против германского засилья в науке. Видимо, по той же причине он и женился на немке. Чтобы в период антигерманского обострения далеко не ходить. Немка под рукой, и чуть что – сразу в лоб.
Да, планы грандиозные. Может, Лужкову приглянется моя идейка, тем более он вроде как непьющий. Опять же явная забота о здоровье московского населения. Опять же, если Господь Бог даст мне возможность доползти в сумеречном жизненном пути до пенсии, то попрошусь в будущий антиалкогольный музей экскурсоводом или смотрителем там. Вот в прежние времена, когда всяческие разбойники и убивцы, которые по старости али по болезни не могли больше злодейства творить, шли в сыскное консультантами. Ну и я туда же. Может, даже музей этот, чем черт не шутит, назовут моим именем. Как там в «Бриллиантовой руке» у Никулина – «Посмертно».
Так как у меня на сегодня еще были дела, пиво предусмотрительно закончилось. Чего там на сегодня? А, нужно швырануться на презентацию фильма Юлия Соломоновича Гусмана «Парк советского периода». Что Гусман, мягко скажем, режиссер никакой, я знал совершенно точно. Еще по его давней киношке «Не бойся, я с тобой!» с Поладом Бюль-бюль оглы и Львом Дуровым. Актеры-то хорошие, а фильм говно. Ладно, главное, там можно глотануть и покупать ничего не надо, можно прямо так валить, наверняка Соломоныч наливать будет, опять же тема актуальная, можно сказать, наша, пролетарская, статейку сбацаю.
Вокруг кинотеатра «Октябрь» хмуро ходили тучи и Миша Ефремов. Увидев меня, он замахал руками, как сигнальщик на боевом корабле при команде отдать концы.
– Ну давай, Казаков, шевели копытами, там уже дают, фильм уже заканчивается, я раньше смахнул, уже сто раз его видел.
И подталкиваемый, как ледоколом, Мишей я и ввалился в фойе. Сексуальные пионерки, стыдливо прикрывая выпирающую из-под пионерской формы грудь красными галстуками, задорно били в барабан. Многочисленные Александры Лазаревы, старший, младший и совсем мелкий, важно ходили по залу и галантно раскланивались
– Ну какой он на фиг певец, ты же как композитор должен понимать! Нулевой он певец, а гонора, как будто он как минимум Карузо или Элвис Пресли. Да я лучше сделаю певца вон из Сашки Лазарева, крестника моего, не важно, что ему пять лет, мозгов-то у него побольше, чем у моего шибко самостоятельного сынка!
Владимир Абрамович Этуш с изменившимся лицом приставал к окружающим. С единственной фразой: – Кто видел мою Ленку, жену мою?
Встревоженную исчезновением жены народного артиста актерскую общественность, которая даже посылала Лидию Федосееву-Шукшину в женский сортир искать пропажу, успокоила сама Ленка, бегавшая на улицу за любимым соком Этуша. Все радостно успокоились, выдохнули и привычно принялись глотать водку. Владимир Абрамович же облегченно прильнул к яблочному соку.
Я настороженно прислушивался к киномэтрам в тайной надежде узнать что-либо о фильме. Но бесполезно. Юлий Гусман на пальцах объяснял актеру Владимиру Долинскому, что Михалкова пора снимать из председателей Союза кинематографистов к чертовой бабушке.
– Ишь чего придумал, Дом кино сносить, да если бы я остался директором, его бы туда поссать не пустили! А то ишь мэтр выискался, я, может, сам мэтр! – пузырился от негодования Гусман. Между тем Миша Ефремов, на пару с Никитой Высоцким опорожнив подчистую весь запас местного шампанского, уже вопрошающе посматривал на Юлия Гусмана, намекая на продолжение банкета. Наконец Юлий Соломоныч милостиво дал свисток, и народ, плавно пошатываясь, начал перемещаться в ресторан, где собственно и назначен был банкет по случаю этой самой премьеры.
– О чем фильм-то, – бубнил я на ухо Лизе Боярской, пытаясь под беседу ухватить ее за непритязательную девичью грудь. – Ты же там чуть ли не главную роль играешь.
Решительно отвергнув мои тухловатые домогательства, Лиза сгоряча рубанула: – Фильм надо было смотреть, а не водку с Ефремовым в буфете трескать!
Почувствовав неминучую справедливость Лизиных слов, я опять прицепился к Ефремову: – Вот, Миш, говорят, ты журналистов не любишь, а со мной водку трескаешь!
– Вова, да я же обожаю журналистов, а тебя особенно. Я даже этих, как их там, блин, папа… пара… нуты понял, это те, которые без мыла с фотоаппаратом в жопу залезают. Так вот я их тоже уважаю! Хочешь, я тебя поцелую на память?
Между тем ресторан «Прага» уже заполнялся именитыми гостями и жареными фазанами. Ефремов уже прыгал вокруг стола и кричал: – Я заказал Феде дичь! Гусман нахмурился: – По-моему, у меня в фильме этого не было…
– Это из «Бриллиантовой руки», Юрий Соломонович… – кивком глотнул сухенького я. Режиссер облегченно вздохнул и заулыбался. Радостный и благодушный Александр Абдулов даже не плевался в мою ненавистную журналистскую харю. Наоборот, он бережно, под локоток сопровождал статную, слегка пополневшую девушку Юлю. Оркестр пилил что-то невнятно родное, типа «Светит незнакомая звезда…».
– А вот Александр Гаврилович, правду говорят, что вы подарили Юле красный «Мерседес» и кольцо с бриллиантом от Кристиана Бауэра?
– Во-первых, Владимир, это бред, а во-вторых, я подарил своей жене нечто более ценное.
Я аж поперхнулся.
– Так вы что, поженились?
– Да, давно уже, такие вещи знать надо. И вообще, я совершенно счастлив, она не актриса и вообще замечательный человек.
– Так я желаю вам этого, как его, счастья в личной жизни и вместе умереть.
Я понял, что сказал что-то не то. Абдулов внимательно, с прищуром посмотрел на меня.