Происхождение

Леки Энн

Пролокутор лишь презрительно хмыкнуло.

— Командор не понимает обычаев Хвай. Но если бы понимала, то отпустила бы вас вместе с детьми прежде, чем я убедил бы ее в важности некоторых раритетов. И тогда никто бы не смог открыть стеклянный колпак.

— Откройте его, светлость, — потребовала командор Хатквебан по–йиирски.

Пролокутор поглядело на нее и сказало:

— Или что? Вы пристрелите мисс Аскольд? Или мисс Тай?

— Сперва одну. А если вы и дальше будете упорствовать, то и другую.

— А если я соглашусь его открыть, вы их отпустите?

—

Вы не просите освободить вас? — удивился Ченнс.

— Я — расходный материал, — ледяным голосом ответило пролокутор Дикат.

— Только не для нас, пролокутор.

— Отпустите их, и я его открою.

— Нет, — сказала командор Хатквебан.

— Если мы отпустим их, — пояснил светлость Ченнс, — то вы снова откажетесь, и тогда мы уже никак не сможем вас убедить.

— На самом деле я вам не нужно, светлость, — сказало пролокутор Дикат. — Вы можете приказать одному из ваших мехов разбить стекло. На это потребуется не больше минуты.

Ингрей моргнула и постаралась не выдать своей реакции на слова пролокутора. Если командор прикажет меху разбить стеклянный колпак, то сработает сигнализация. От этого заблокируются двери, как сказала Никейл еще в ларии. Омкемцы попадут в ловушку, и им потребуется гораздо больше времени, чтобы выбраться.

Может быть, именно поэтому мехи, которых в самом начале видели Никейл и пролокутор, и рассредоточились? Потому что иначе, если бы сигнализация случайно сработала, то они все оказались бы заперты здесь и их было бы легко поймать? А может, они решили защищать проход к грузовым кораблям, на которых прилетели? Или сами корабли?

Но тогда зачем командору и этнографу находиться тут лично? Разве не логичнее было бы послать за раритетами мехов, которых не жалко, даже если они попадут в плен или погибнут? Так хоть удалось бы избежать человеческих жертв.

Они отрезаны, вдруг поняла Ингрей. А если пока и не отрезаны, то возвращаться на корабль намного опаснее, чем ждать тут, особенно если учесть временные рамки, в которых приходится действовать командору, да еще и беспокойство по поводу реакции Гек на убийство посла. Командор Хатквебан находилась сейчас под огромным давлением, и, возможно, ей не хватало ресурсов. Должен быть способ заставить се совершить ошибку и тем самым дать силам обороны шанс обезвредить захватчиков.

Командор Хатквебан подняла пистолет и навела его на Никейл.

— Время для обсуждений закончилось. Открывайте витрину, пролокутор.

Никей испуганно всхлипнула, но не пошевелилась. Ингрей вдруг четко вспомнила черное отверстие ствола, в груди все сжалось, и ей снова показалось, что она летит в пропасть. Даже оригинал «Отказа» омкемцам не слишком бы пригодился. Хвайцы, желающие теперь получить хоть какое–то преимущество над омкемцами, скорее всего, не вспомнят о вопросе, поднятом Гарал. А может, и Колокол им особо не пригодится, но силы хвайской обороны все равно будут за него сражаться. Первая ассамблея встретится в каком–нибудь другом месте и проголосует за то, что заседания можно открывать при наличии какого–нибудь другого

раритета.

Открыв стеклянный колпак, пролокутор Дикат тоже не получит особой выгоды, разве что слегка оттянет время до тех пор, когда ему предъявят новые требования или когда командор решит, что уже бессмысленно сохранять ему жизнь. Но Колокол Ассамблеи был важен сам по себе как часть хвайской истории. Именно благодаря ему заседания Первой ассамблеи стали отличаться от прочих подобных собраний. Если вдруг какая–то группа людей захочет его использовать, разве это сделает их Первой ассамблеей? Нет, конечно. Ингрей была уверена, что раритеты не играют большой роли. Может, лишь отчасти. Омкемцам не удалось захватить Первую ассамблею, поэтому они перешли к запасному плану. Наверное, с точки зрения командора Хатквебан, это как раз то, что сейчас нужно.

Отсрочка может сыграть на руку силам обороны Хвай. Именно поэтому пролокутору, Ингрей и Никейл нужно как можно дольше тянуть время и не открывать витрину.

Если пролокутор Дикат откажется ее открыть, то оно оставит своему преемнику ценное политическое наследие. Ингрей даже не сомневалась, что если она сама погибнет, то Нетано выжмет из этой ситуации максимум выгоды. А Никейл… Что ж, у старшего Тай есть еще время назначить нового наследника. Все они в каком–то смысле расходный материал. Незаменимых нет.

Пролокутор Дикат не двинулось с места. Кажется, и дышать перестало. Все застыло, даже время замедлилось, лишь мысли хаотично неслись в голове Ингрей, когда она смотрела на ствол, направленный на Никейл.

Пролокутор Дикат — неино, не из приятных, к тому же желчное и раздражительное. Ему было некомфортно и страшно, а может, и больно. Но как искушенный политик оно понимало, что, если оно откажется открывать витрину, так будет лучше для Хвай. Тогда командор Хатквебан будет вынуждена пристрелить сначала Никейл, а затем и Ингрей. После этого ей придется разбить витрину. А что еще делать, если все трое заложников убиты?

— Не открою, — сказало пролокутор Дикат.

Сама до конца не осознавая, что делает, Ингрей вдруг схватила позолоченный графин, стоявший рядом, и запустила им в стеклянный колпак на диюритовом постаменте.

Тут же погас свет. Что–то вспыхнуло, раздался громкий хлопок, кто–то вскрикнул. Это кричала Ингрей, лежа на полу, хотя и не понимала, как тут очутилась. Грохот выстрелов в тесном помещении оглушил Ингрей. Задыхаясь, она лежала лицом вниз на холодном полу, сердце колотилось в груди. Колено болело, наверное, она ударилась, свалившись с дивана.

Наступила тишина. Лишь лучи света рыскали в темноте.

— Ченнс! — раздался голос командора Хатквебан. — Ченнс, слушать. Ченнс!

— В хорошем состоянии, — отозвался светлость Ченнс на родном языке. — Говорили о шлем.

Все еще лежа на полу, Ингрей осмелилась поднять голову. Командор Хатквебан обнаружилась рядом, с фонарем в руках. Тут же на коленях стоял светлость Ченнс. По щеке у него текла кровь.

— Доспехи отсутствие, кажется, — ответила ему Хатквебан. — Связь состояние работа отсутствие. Мехи отсутствие движения.