Происхождение

Леки Энн

— Я в порядке, мама.

«Люди погибли. Никейл ранили из–за меня», — вот что ей хотелось сказать, но она просто не смогла это выговорить.

— Я хочу домой.

— Сначала вас отвезут в госпиталь, — строго сказало медик. — А еще с вами хочет поговорить обер–капитан Утури. — Оно многозначительно подняло брови, но воздержалось от комментариев. — Представитель Аскольд, у вашей дочери растяжение в коленном суставе и рана на руке. Ей требуется покой, хотя я не уверено, что в ближайшее время ей удастся отдохнуть. Нам нужно двигаться дальше, но вы можете пойти с нами.

Нетано

сжала здоровый локоть Ингрей.

— Да. Конечно, я пойду с вами.

Над группой солдат возвышался темно–серый омкемский мех, в одной руке он держал два бежевых картонных прямоугольника, в другой — кисть.

— Погодите! Мисс, это я, специалист Накал.

— Я думала, что вы больше не можете ходить. Вернее, ваш мех не может.

— Не может. Я позаимствовал другого. Если не возражаете, мисс, вы бы не могли подписать для меня входной билет?

— Гм-м. — Ингрей снова заплакала.

— Мисс Аскольд сейчас не до этого, специалист Накал, — строго сказало медик.

— Ничего. Я не против. — Ингрей отдала чашку Нетано и пристроила входной билет в Ассамблею на ботинок, который все еще лежал у нее на коленях. Мех передал ей кисть.

Раньше она подписывала только личные раритеты, никому не нужные, кроме нее самой и нескольких ее друзей. Вот и тут так же. Что может быть банальнее входного билета для осмотра местных достопримечательностей. Хотя, с другой стороны, теперь все совсем иначе.

Она написала свое имя. Вышло на удивление разборчиво, хотя у нее все еще тряслись руки. Подумав, она добавила: «Спасибо за спасение» — и передала кисть меху.

— Теперь ваша очередь.

Пока мех подписывал входной билет, медик сердито сказал:

— Как можно думать о коллекции в такое время!

— Раритеты важны, — отозвалась Нетано.

— Кстати о раритетах. Что случилось с Колоколом Ассамблеи? И с «Отказом от обязательств»? — поинтересовалась Ингрей.

— Это очень хороший вопрос, — сказал мех, передав ей подписанный входной билет. — Большое спасибо.

Он развернулся и пошел к выходу. Ингрей посмотрела на билет. Там было написано: «Отлично управляетесь с ботинками. Механик–пилот специалист Чар Накал».

Медмех доставил Ингрей в госпиталь, спустя десять минут ее колено и руку обработали и покрыли прозрачными твердыми скорлупками нейтрализаторов.

— Теперь можно идти? — спросила она врача, который повторно осмотрел ее и удостоверился, что других ранений нет.

— Уйти вы не можете, — протянул он. — Обер–капитан Утури приказала держать вас здесь до тех пор, пока она с вами не поговорит.

Через час задремавшую Ингрей разбудил мех, он принес порцию лапши и шербет. Поставил их на стол, рядом с медмехом, на котором она все еще лежала, и ушел.

Ингрей закрыла глаза и попыталась отослать сообщение матери, но обнаружила, что не может подсоединиться к системе связи.

В ответ ей лишь приходило уведомление, что ее аккаунт временно отключен из соображений безопасности. Ингрей вздохнула и принялась за еду.

Она съела примерно полпорции, когда в отсек ввалился Данак.

— Здравствуй, Ингрей, — вежливо и вполне

дружелюбно сказал он. — Мама приходила тебя проведать, но ты спала. А сейчас она застряла там с репортерами.

Мама приходила тебя проведать. Ингрей не сразу сообразила, что сказал братец.

— О! — наконец–то среагировала она.

Она чувствовала в его словах какой–то подвох, но не могла понять какой. То ли братец стоял как–то не так, то ли говорил по–другому.

— Удивлена, что ты здесь на станции. Мне сказали, что ты дома.

— Как же я мог сидеть дома, когда маму взяли в заложники, — возмутился он.

Ну вот братец и стал прежним. Неудивительно, ведь он решил, что его обвинили в том, что он ни капельки не заботится о Нетано. Нет, даже хуже — что ему наплевать на мать. Наверняка он не останется в долгу. К удивлению Ингрей, братец быстро успокоился.

— Недя Лак было право. Нам обоим лучше, когда мы считаем друг друга союзниками, а не противниками.

Недя Лак выразилось не совсем так. И если она когда- нибудь относилась к Данаку как к противнику, то только потому, что он вел себя так с самой первой минуты знакомства. Ее, конечно, потрясло, что недя Лак вообще сказало такое Данаку и братец процитировал его сейчас. Пусть даже для того, чтобы снять с себя ответственность. Неважно. На протяжении многих лет Ингрей казалось, что без одобрения Нетано у нее нет будущего, и если ей не удастся подсидеть Данака, то она обречена на неудачу. Теперь то ли от неимоверной усталости, то ли от облегчения, что все уже закончилось, Ингрей вдруг поняла, что больше не чувствует этого давления. Ей стало все равно, кого Нетано назовет наследником и одержит ли Данак победу. Что бы там ни случилось, хуже уже не будет. Ингрей все–таки удалось более–менее успешно выбраться из серьезной передряги. Теперь ей просто хотелось вернуться домой и насладиться тишиной и покоем.

Она так и не смогла толком ему ответить, лишь промычала что–то с полным ртом.

— Ты всегда была любимицей неди Лак, — с обидой в голосе сказал братец. — Это же очевидно.

Ну и какая разница? Даже если и так, было бы на что обижаться.

И тут Ингрей поняла. Видимо, Нетано в ближайшее время хочет назначить наследника, и все переживания Данака по поводу будущего скоро разрешатся. Он станет Нетано, как и хотел.

Недя Лак будет начальником его штаба, оно всегда работало в тесном сотрудничестве с Нетано. И если даже когда–нибудь Данак захочет сместить его с этой должности, трудно будет найти верного человека, который выполнял бы свои обязанности хотя бы наполовину так же хорошо.

«Ты всегда была любимицей неди Лак». Неужели Данак думает, что недя Лак хотело сделать Ингрей своей преемницей? От этой мысли она чуть не рассмеялась вслух. Недя Лак никогда даже не намекало на то, что передаст ей свое имя. Кроме того, она бы все равно не смогла исполнять его обязанности. И даже пробовать не хотела. А в целом понятно, почему братец пытается найти общий язык даже несмотря на то, что для него это сложно. Наверняка он решил, что теперь Нетано выберет ее. Что он потеряет то единственное, что имело для него смысл.