Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
Свечи освещали портрет, как будто немного исправляя его. Янне часто смотрел на портрет с мыслью: что было бы, если бы когда-то очень давно они всё-таки не вернулись домой из морской прогулки, стоило лишь завидеть паруса ифленской армады. Что, если бы он увёз юную рэту в такие места, где до неё беспощадные убийцы с островов никогда не добрались бы?
Может, сейчас эта красивая решительная девочка была бы жива?
Но тогда, вероятно, город не получил бы предупреждения, и жертв оказалось бы несоизмеримо больше…
— Её звали Темершана. Она была совсем не похожа на наследницу Танеррета. Когда ей
— Так её помнят… и ты знал её лично, дядя Янне?
— Что с того проку, ифленец? После осады в крепости не выжил никто. Да и в порту — мало кто уцелел. Ты видел, как горел город? Ты должен был видеть, наверняка ты тогда уже считался воином… как горел мой город. Горели дома на набережной… сейчас там хибары, а раньше жили моряки с семьями. Сад был, яблони цвели. Той осенью сгорело столько судеб, столько надежд… Но вам всё было мало. Вам нужна была кровь, и кровь лилась без счёта. Вам и тогда было всё равно, кого резать… и сейчас всё равно. Я хотел бы забыть. Но такое забыть невозможно, ифленец. Такое забыть невозможно. Знаешь, шёл бы ты подобру, а то я сам тебя прибью… что за дурацкий день?!
Шеддерик молча пошёл к выходу. Но у самого порога обернулся, ответив скорей себе, чем дяде Янне:
— Я не видел пожара. Я был далеко.
А вот то, что девушка на портрете слишком уж похожа на оречённую из монастыря Ленны — это вряд ли было совпадением. И об этом стоило поразмыслить. Всерьёз.
Друзья, если книга вам нравится, поддержите ее звездочками и репостами: это поможет ей подняться в рейтинге, а значит, в итоге, больше читателей смогут ее найти и познакомиться с этими героями с их маленькими и большими подвигами, их ненавистью и любовью.
Ну и я тут тоже рядом постою.
Глава 3. Слово Золотой Матери
Темершана та Сиверс
Темершана любила работать одна. Ей нравилось, когда в мастерской гасли свечи, и оречённые уходили, выполнив ежедневный урок, в сторону храма, просить о защите и святить те изделия, что удалось закончить. Изящные шкатулки, тонкой работы накладки на мебель и ещё — особую деревянную посуду, в которую полагается складывать подношения духам-Покровителям. Такие ставят в домах под идольцом Золотой Матери.
Темери любила работать одна, чтобы не мешали посторонние разговоры, шорохи. Не отвлекали от дела. Тогда и орнамент на шкатулку ложился точнее. И резец шёл, словно сам собой, легко и уверенно.
Горели, потрескивая, четыре свечи. Их света с лихвой хватало, чтобы осветить небольшой стол, ящик с инструментами и листы эскизов. Темери, увлекшись, даже начинала мурлыкать какую-нибудь мелодию — то ли вспоминала, то ли придумывала на ходу. Работа её успокаивала. Отгоняла непрошеные мысли о большом мире, в который однажды, и вероятно, скоро, придётся вернуться. Вечера словно сплетались, сливались один с другим. Эта вереница могла
И тот день ничем не отличался от остальных. Мурлыча мелодию, она старательно переносила орнамент с эскиза на крышку очередной шкатулки, как вдруг дверь мастерской приоткрылась, и в щель просунулась голова одной из юных воспитанниц монахинь.
— Эй, Темери, — окликнула она, — иди скорее, тебя сёстры ищут. Иди в храм, они говорят, надо, чтобы Ленна слышала!
Темери отложила карандаш и распрямилась. За собой она не помнила никаких прегрешений. Ничего такого, что потребовало бы немедленного вмешательства Золотой Матери.
Понадобилось несколько мгновений на то, чтобы стряхнуть с одежды стружку и поправить капор. Темери прихватила свечку и поспешила в храмовый зал — если сёстры зовут, задерживаться нельзя.
В большом зале всегда больше Покровителей, чем живых людей: здесь тёплый мир ближе, и свет Золотой Матери словно питает образы тех, кто хранит обитателей монастыря.
Сёстры стояли у святильни. Шестеро старших, все — с посохами, но не в светлых одеждах, как было бы, если бы событие, заставившее их собраться здесь сейчас, было ожидаемым.
Сёстры всегда готовы к важным переменам. Но нынешняя перемена, как видно, застала их врасплох.
Если бы кто-то из сестёр умер, они были бы в тёмном — в знак уважения Покровителям. Если бы пришло время любого из трёх обрядов Золотой Матери, они тоже были бы в тёмном. Однако сегодня как будто бы все шестеро просто оторвались от привычных вечерних дел.
Ещё до того как увидела, она поняла, что в зале есть чужаки. У главного входа в храм, в тени, вдали от сестёр и от Темершаны, стояли мужчины в тёмной дорожной одежде. Пришлось прищуриться, чтобы их разглядеть, но узнала она лишь одного — и это узнавание чуть не принудило её спасаться бегством: ифленец. Тот самый, что с месяц назад побывал здесь со стариком, принёсшим в монастырь заговорённые саруги. Тот, из-за которого убили женщину в гостинице.
Темершана нашла взглядом своих наставниц. Они обе стояли среди прочих сестёр и на неё не смотрели. Дурной ли это знак?
Сегодня старшей сестрой в храме была Ориана. Именно она и обратилась к Темери, как только та немного успокоилась и перестала вертеть головой в попытках понять, что происходит.
— Темершана та Сиверс. Покровители видели, и Мать Ленна видела твоё упорство в попытках начать служение. Как знаем мы, что тебе так и не удалось пройти посвящение…
— Я думала, — Темери облизнула враз пересохшие губы, — у меня есть время до лета…
— Ты не готова к служению, девочка. Ведь Ленне служат для того, чтобы изменять мир и изменять себя. Ты же просто ищешь надёжного укрытия, и для того, чтобы его получить, готова пойти на любой, самый серьёзный шаг. Тобой двигает страх, а не любовь…
— Я меняюсь! — Громко, чтобы заглушить собственную неуверенность, произнесла она. Голос дрогнул. — Я уже изменилась!
— Это так, — согласилась старшая. — Но внешний мир тоже меняется, меняется каждый миг. — Ленна считает, что ты куда больше приобретешь, если вернёшься в неблагие земли. Золотая Мать сможет защитить тебя, где бы ты ни была.