Проклятье Ифленской звезды
Шрифт:
— Нет.
— То, что новости обрушились на тебя внезапно, вина сестёр, а не ифленских послов. А они ведь… они могли просто прислать сюда несколько гвардейских отрядов. Как делали много раз до этого. Ни Покровители, ни сама Ленна ничего не смогли бы им противопоставить.
— Они привыкли брать то, что им надо, не спрашивая. Так вы решили мной откупиться? Это хотя бы можно понять…
Ориана поджала губы и встала из-за стола, показывая, что разговор окончен:
— Я позову посланника. И ты с ним поговоришь. Если через два дня твой ответ
Темери ушам не поверила. Уедет? Так просто? Да не может быть.
Посланника она встретила на ногах. Положила посох-эгу поближе, лишний раз убедилась, что одежда нигде не помялась и выглядит строго.
Ифленец вошёл, остановился у входа, внимательно, словно старался запомнить на всю жизнь, осмотрел комнату. Он мало изменился с прошлого визита. Прямые светлые волосы едва скрывали шею, холодные глаза смотрели словно сквозь невольно замершую девушку.
Левая рука его осталась затянутой в чёрную перчатку, с правой перчатка была снята.
Впрочем, дорожную одежду он успел сменить на тёмно-синий бархатный жилет и морского кроя длинные штаны из чёрной ткани. Белый кружевной ворот сорочки был заколот брошью из агата. Этот агат почему-то сразу бросился в глаза и запомнился лучше, чем всё остальное.
Следом вошли две наставницы Темершаны — всё же сёстры не бросили её перед неведомой опасностью, — и гвардейский офицер в чёрном кафтане, какие носили солдаты ифленской армии в дни завоевания. Темери была готова к такому, видела солдат на дворе. И лишь потому не вздрогнула.
Офицер, сопровождавший того ифленца, оставил оружие в гостевом доме, но нёс в руках резную шкатулку.
Ифленец безупречно поклонился.
Темери на поклон не ответила — она не желала этой встречи. Лишь выше подняла голову.
— Нам с вами уже доводилось встретиться, чеора та Сиверс, — ровным тоном сказал гость. — Но мы не были представлены. Хочу исправить это.
Короткий жест, и офицер быстро вложил в его протянутую руку небольшой свиток.
— В этой грамоте написано, что моё имя — благородный чеор Шеддерик та Хенвил, и что я старший сын покойного наместника танерретского Хеверика и брат нынешнего наместника — чеора Кинрика та Гулле. Я здесь, чтобы от имени моего брата и по его поручению сделать вам предложение. Предложение стать его супругой и разделить бремя власти в Танеррете.
Чеор Хенвил протянул грамоту Темершане, и та её приняла, хоть и не стала читать. Сёстры всё уже проверили. Он не может оказаться никем другим.
— Мой брат просит так же принять от него подарок.
Шкатулку офицер поставил на стол и тут же быстро вернулся на своё место. Интересно, что в ней? Что-нибудь из тех украшений, что ифленские разбойники когда-то украли у её матери? Верней, сняли с тела… перед тем, как сжечь… вместе с другими.
Проверять она не собиралась.
Воспоминания, непрошено подкатившие к горлу, никак не давали сосредоточиться на словах чужака. Всё виделась разгромленная гостиная, смеющиеся, испачканные кровью ифленские солдаты, запах гари и ужас от понимания того, какая судьба её ждёт…
— …если вам нужно время для размышлений, — закончил речь ифленец, — то я готов ждать, сколько понадобится.
— Я должна бы поблагодарить вас, — голос звучал хрипло, но достаточно ровно, — за столь щедрое предложение. Но я не стану. Пройдя обряд речения, я простилась с прежним именем, но не с памятью, благородный чеор. Я прекрасно помню, каким образом оказалась под этим кровом, и кто виновен в том, что случилось с моей семьёй… и моей страной. И конечно, я не стану женой вашего брата. Какие бы выгоды этот брак ни сулил мне… или обители.
Сказала и выдохнула. Всё. Конец. Это последнее слово.
Ифленец поклонился. Но вдруг обратился к сёстрам:
— Прошу вас оставить меня наедине с рэтой. Всего на минуту. Клянусь, что не трону её и не обижу ни словом, ни делом.
Сёстры переглянулись. На короткий миг Темери показалось, что кто-нибудь из них да возразит… но нет. Поклонились и вышли.
— Ваши клятвы… — выдохнула Темери, отступая к окну.
— Темершана та Сиверс… вы и вправду думаете, что у вас есть выбор?
Прищуренный взгляд, голова склонена на бок. Темери подумала, что с таким же выражением он стал бы рассматривать пятно на скатерти или дохлого жука.
— Я думаю, выбор есть всегда. Вам меня не напугать.
— Даже не собирался.
А получилось, подумала Темери, глядя на его расслабленные руки. Но выход действительно есть всегда. Яд или нож, высокая скала или…
— Вы молоды, хороши собой. Вас помнят в городе, и среди малькан вы всегда нашли бы поддержку. Однако вы предпочли оставаться здесь.
— Это спасло мне жизнь.
— Не спорю. И всё же вам придётся принять наше предложение.
Он приподнял руку, останавливая любые возражения.
— Если откажетесь, монастырь вас не поддержит. Сёстры прекрасно понимают, чем нам всем грозит большая война. Они не станут вас защищать, так что этого дома у вас уже не будет. А война, начавшись в столице, очень быстро накроет всё Побережье.
— Пусть так.
— На дорогах полно бродяг и разбойников. И к весне их станет только больше. Если покинете эти стены, вам всё равно не выбраться живой. Мы же предлагаем выход. Решение не только для вас, для всей страны. Вы сможете вернуться в родные стены. Вы получите статус и возможность улучшить положение своего народа.
— Нет. — Нельзя верить ифленцам. И нельзя отступать от однажды и навсегда данного слова.
Ифленец смотрел на неё со странной смесью удивления и холодного презрения — так ей казалось. Пусть! Пусть. Нельзя верить ифленцам. Что бы они ни говорили…
А он продолжал убеждать. Неумолимо и почти спокойно.
— Танеррет на грани большой войны. Страну рвут на части землевладельцы и политики, но пострадают в ней опять — мирные люди. Кровь обязательно прольётся, если ничего не делать.