Проклятие рода
Шрифт:
Гилберт отступает назад, до тех пор пока не упирается в Бенгта. Мальчик шепчет ему:
– Мы победили! Их надо добить?
– Нет! – Мотает головой Гилберт. Во рту все пересохло, язык еле ворочается, голос хрипит. – Пусть убираются. Они свое получили. – Он говорит достаточно громко, чтобы слышали все.
Хорст уходит первым, не обронив ни единого слова, а лишь отшвырнув ставшим ненужным щит, нагибается и подбирает здоровой рукой свой страшный меч и тут же снова зажимает рану. Его конь, повинуясь молчаливому сигналу хозяина, следует за ним. Двое других – один целый и невредимый, другой с разбитым лицом, боязливо озираясь на Гилберта и Бенгта, направляются к третьему – Вальтеру, у которого рассечена голова, и подхватив его, несут к лошадям. Вальтеру совсем плохо, видимо он без сознания, ноги волочатся по траве. Закинув его поперек седла, сами садятся верхом и, взяв за поводья лошадь с раненым, немцы покидают поле сражения.
В лесу остаются лишь Гилберт, Бенгт, бездыханный Отто и три лошади.
– С победой, сынок! С первым настоящим крещением мечом! – Гилберт обнимает пасынка за плечи, прижимает к себе.
– Поделом им! – Мальчишка бурчит в ответ. Гилберт чувствует его дрожь и успокаивающе похлопывает по спине.
– Только матери ни слова! – Предупреждает Бенгта.
– Конечно! А скажи мне, отец, почему ты просил их выпустить меня. Ты что не доверял или боялся за меня, что я подведу тебя?
– Эх, Бенгт, Бенгт…, - укоризненно покачал головой Гилберт, - ты забыл все, чему я учил тебя…
– Ну не все! – Мальчишка упрямо качнул подбородком в сторону трупа коротышки. – Так почему?
– Потому что…, принеси-ка сначала напиться. – Гилберт послал Бенгта к собственным лошадям, где была фляжка с водой. Пока мальчишка бегал, он устало подошел и опустился на траву у подножия дуба, откинулся, прижимаясь спиной к шершавой коре лесного великана. Напившись, он протянул фляжку Бенгту и пока тот жадно глотал воду, продолжил. – Что я тебе говорил? Нужно, прежде всего, изучить противника. Для этого годится все, в том числе и разговор с ним. Драться с тобой опытному солдату бесчестье, потому что ты – ученик. Когда человек понимает, что он поступает бесчестно, что это публично провозглашено, об этом знают теперь все, какой бы он не был грешной скотиной по жизни, исчадием ада, как эти ландскнехты, внутри он осознает свою неправоту, и это уже дает нам преимущество, ибо он пребывает в ослеплении от собственной ярости и гнева, ему остается одно единственное средство – убить нас. Но мы вывели его из равновесия. Уже неплохо! Во-вторых, если б они все-таки тебя выпустили, ты бы отправился в замок к Уорвику или Дженкинсу и привел бы подмогу, а мне оставалось лишь только продержаться некоторое время.
– Ты думаешь, что я тебя бы оставил? – Перебил его Бенгт с пылающими от возмущения глазами.
– Солдат, ты бы ослушался приказа? – Вопросом на вопрос ответил ему Гилберт и строго посмотрел на мальчишку. Тот виновато опустил глаза. – За время нашей непродолжительной беседы, я успел оценить оружие немцев и сделал вывод, что самым серьезным противником будет этот чернобородый. Так и оказалось. А дальше мы сделали все правильно. И ты – молодец. Отличная работа. Один удар и одним противником стало сразу меньше. – Он кивнул в сторону Отто. Бенгт зарделся от похвалы.
– А почему мы не перебили их всех? – Мальчишка задал последний, мучавший его вопрос.
– Ты же хочешь стать рыцарем? Разве рыцари добивают беззащитных раненых?
– По-моему это относится к честным поединкам! Если враг поступает бесчестно, то следует ли соблюдать правила? Они - не рыцари. Немцы – злобные, бешеные собаки. А что делают с бешеными собаками? Их убивают, пока они не покусали людей.
– То есть, ты предлагаешь стать такими же, как они? Бешеными псами, не знающими ни пощады, ни милосердия? А чем же тогда мы будем отличаться от них?
– Они поправятся теперь и будут мстить! – Мальчишка не сдавался.
– Не думаю. – Откликнулся Гилберт, хотя насчет чернобородого Хорста он и сам был не уверен. Такие не останавливаются. – Слух о нашей схватке неминуемо дойдет до короля. Хоть он и не одобряет стычек между своими солдатами, но не в нашем случае – пятеро против двоих. Немцы явно напали на нас и даром им это не прошло. Мы защищались! Еще не известно, что решит король Густав.. Кстати, ты обратил внимание на особую форму меча у этого чернобородого?
– Да! – Кивнул Бенгт. – Никогда таких не видел.
– Страшное оружие… - Покачал головой Гилберт. – Парни рассказывали, что наемников с таким оружием даже не берут в плен. Убивают на месте.
– Почему?
– Этот меч – фламберг чрезвычайно опасен. Рана, нанесенная им почти всегда смертельна, а изготовить такой меч стоит весьма дорого. Значит, владелей не поскупился ради того, чтобы только убивать, а не просто побеждать противника. Таким, как он, пощады не дают.
– Но ты же пощадил его!
– Да, но при всем этом, он – не враг, ибо мы служим одному королю. Если бы мы встретились в сражении, то я бы не стал его щадить. А если б мы с тобой перебили их всех, то, во-первых, нас могли обвинить в предумышленном убийстве солдат короля, а во-вторых, что бы послужило лучшим доказательством твоей отваги, как не наша победа и ее живые свидетели? – Гилберт тем временем снял с себя наплечники, панцирь, прикрывающий грудь, стянул верхнюю одежду и осмотрел порез на плече. Царапина была довольно глубокая и кровоточила. – Прогуляйся-ка, Бенгт, еще раз к лошадям. В моей сумке должна быть склянка с настойкой из овса и можжевельника и чистые тряпки. Надо все-таки перевязать плечо. С немецким мечом лучше не шутить.
Мальчик тут же бросился исполнять просьбу. Вернувшись, спросил с опаской:
– Думаешь, он мог быть отравлен?
– Нет. – Усмехнулся Гилберт. – До этого дело не дошло. А вот, как часто хозяин меча чистит клинок, после того, как пускает в ход – неизвестно. Нет опаснее, чем получить ранение, даже пустяковую царапину вроде моей, от грязного оружия. В засохшей крови есть трупный яд, от которого не спасет никакое снадобье. Поэтому я обеззаражу плечо этим настоем, что наши парни изготавливают для таких случаев. А ты меня перевяжешь.
Гилберт обильно полил ранение принесенной жидкостью, чуть поморщился от боли, оторвал кусок от свернутой в узкий рулон материи, что принес Бенгт, намочил его и приложил к плечу.
– Перевязывай! Заодно поучишься, как это делают. Наматывай крепко, чуть наискось, это остановит кровь, но рука должна двигаться. Вот так! Правильно! Конец засунь под нижний слой, чтобы не размоталась повязка. Отлично. Молодец. Теперь помоги одеть все обратно.
Покончив с врачеванием и приведя себя в порядок, Гилберт поднялся на ноги.