Проклятие рода
Шрифт:
Андерс высунул руку из-под навеса повозки, подождал когда ладонь примет в пригрошню достаточное количество воды, плеснул себе в лицо и сильно до боли растер щеки и лоб. Следовало настроиться на совсем иной лад. Загоревшаяся кожа помогла ему в этом. Андерс отбросил в сторону мрачные мысли о матери:
– Что ты себе выдумываешь!
Миновали деревню, за ней небольшой лесной участок и выехали на равнину, на которой раскинулся город – крепость, замкнутый, потемневший от вековых дождей. Где-то там позади него, слева и справа темнела полоса воды. Андерс понял, что это река Эмбах. На открытом месте внезапно налетел пронизывающий ветер, стал забрасывать дождевую пыль под холстину навеса. Андерс поневоле пересел в самый конец повозки.
Колеса загрохотали по булыжной мостовой, въезжая под арку в городские ворота, где прятавшийся от дождя и ветра кнехт, даже не удосужился спросить у Андерса кто он. Повозка покатилась по улицам Дерпта и очень скоро юный посланец шведского короля увидел знаменитую трехнефную базилику Св. Иоанна, напоминавшую своим удлиненным планом и массивной высокой башней в западной части доминиканский монастырь. Фасад украшал целый ряд человеческих голов, упрятанных в четырехлистные углубления фриза, тянувшегося вдоль всех стен.
Андерс выбрался из повозки, прихватив свой скромный скарб, наскоро поблагодарил и попрощался с возницей, постаравшись встать с подветренной стороны, тот молча кивнул в ответ и взялся за вожжи, а молодой человек поспешил укрыться от непогоды в церкви.
Внутри было пусто и тепло. Высокое пространство главного нефа, покоившегося на четырех гранитных столбах, вошедшего через западный портал, захватывало, властно влекло к алтарю. Вимперг главного портала украшали великолепные статуи изображавшие картину Страшного Суда, фигуры Христа, Св. Марии, Иоанна Крестителя и всех двенадцати апостолов. Андерс проследовал дальше с восхищением рассматривая благолепие украшений, чудом сохранившихся в эпоху начальной Реформации. Средний неф соединялся с продолговатой алтарной частью, откуда неожиданно вышел отец. Видимо там располагалась ризница.
– Сынок! – Радостно воскликнул Иоганн, заключая сына в объятья. – Какими судьбами? Как я рад!
Они еще долго стояли, обнявшись и похлопывая друг друга по спине, общаясь лишь при помощи одних междометий и радостных восклицаний. Наконец, Иоганн отстранил от себя сына, и внимательно осмотрел.
– Ты возмужал, сынок. Я благодарен Господу, что Он даровал мне твой приезд. Так, какими судьбами?
– Меня отпустил король Густав.
– Густав? Ты посланник короля?
– Не совсем, отец.
Андерс улыбался, но в душе поселилась грусть. Отец сильно исхудал, оттого казался вытянувшимся вверх, но заодно и чуть сгорбленным. Небольшая пасторская шапочка не могла скрыть разлившееся по ежику волос серебро благородной седины.
– Сынок, я очень рад. – Повторил в двадцатый раз Веттерман. – Но сейчас мне нужно бежать для последнего причастия.
– Отец в своих вечных заботах… Не изменился. – Подумал про себя Андерс, и тепло сочувствия разлилось в его сердце. – Все такой же, неугомонный.
– Так что ты иди пока домой. Петер тебя проводит.
– Отец оглянулся в поисках служителя, но в храме никого не было, и он растеряно посмотрел на сына.
– Не беспокойся и не торопись, я сам найду. Все равно я хотел заглянуть к городскому фогту в ратушу и сообщить о своем прибытии.
– Если ты посланец короля, то тебе скорее надо не к фогту, а в замок, к нашему епископу.
– Я не совсем от короля, - замялся Андерс, - точнее, от короля, но не к епископу, а к тебе.
– Вот как? – Удивился отец. – От Густава ко мне? Он помнит меня?
– Наш король все помнит! – Усмехнулся сын. – Я тебе потом объясню.
– Прекрасно! – Расцвел Иоганн. – Наш дом расположен прямо за углом. На Рыцарской улице, хоть мы и не рыцари. Ты легко его найдешь. Увидишь пока Элизабет и Агнес… посидишь с ними. Они будут очень обрадованы.
– От Андерса не укрылась тень, которая пробежала по лицу отца, когда он произнес имя матери. Веттерман вдруг заторопился, отвел взгляд в сторону, словно стараясь скрыть смущение. – Я постараюсь побыстрей, но ты сам понимаешь, как важно проводить в последний путь умирающего…
– Да, да, отец. Не волнуйся, я буду ждать тебя дома.
– Тогда пойдем. Я тебя провожу до ратуши, а сам проследую дальше.
Расставшись с отцом на Рыночной площади, Андерс заглянул в ратушу, нашел там местного фогта, представился. Пока чиновник внимательно изучал его бумаги, младший Веттерман разглядывал его и поражался, отчего они все так похожи друг на друга. Длинные и худые, как копье, короткие, ростом с пивную бочку и такие же толстые, черноволосые и рыжие, бородатые и выбритые, при всех своих внешних отличиях, они были все на одно лицо, словно близнецы-братья. Одинаково настороженные, изучающие, оценивающие взгляды, бросаемые на посетителя, одинаковые вопросы, одинаковые манеры, одинаковая строгость и ощущение собственной чрезвычайной важности словно причесывали их под одну гребенку, стирали из памяти их внешность, оставляя лишь маску - одну на всех.
– Так вы прибыли из Швеции, господин Веттерман? Какова цель вашего визита? Навестить отца? То есть ваш визит частный? Ах, вы - сын нашего пастора? Да-да, вижу, что ваши фамилии совпадают. Проживать вы будет, конечно, у него? Прекрасно! А кем вы служите у короля Густава? Вот как! Чиновником в Выборге? То есть, как и мы неподалеку от границы с Московией? И как себя ведут московиты? Спокойно? Ах, вы с ними дел не имеете… Завидую! А с кем вы общаетесь? С крестьянами? И каковы ваши крестьяне? Наверно, ленивы, как наши? Они же все одинаковые! Ах, они у вас свободны? Н-да… - Фогта это известие заметно удивило. Он даже покачал головой то ли от недоумения, то ли от осуждения, и задумчиво повторил. – Крестьяне свободные… Не знаю… Как долго вы думаете пребывать в Дерпте? – Цепкие глазки снова впились в Андерса.
– Полагаю, около месяца.
– Ну что ж. Добро пожаловать в город Дерпт, господин Веттерман. – Фогт склонил голову, тем самым подтверждая, что допрос завершен.
Братья Юрген и Яспер Хонегеры, купцы из Ревеля, провернули выгодную сделку - удачно и дешево приобрели 80 ластов пшеницы, которые теперь благополучно отправились в Ревель для перепродажи ганзейцам. Цены на зерно упрямо ползли вверх, и это предвещало хорошие барыши.
– Отметим это дело, брат? – Старший Юрген обнял младшего Яспера.