Проклятие рода
Шрифт:
– Ах, Густав! – произнесла одна.
– Наш милый Густав! – добавила другая. И обе прижались своими прелестями к королю.
– Черт, почему я всегда путаю, как вас зовут?
– Я – Агда. – назвалась блондинка.
– А я – Сесиль! – отозвалась брюнетка.
– Ха-ха-ха – смеялся король, лапая огромными ручищами сразу обеих. – Вот она, Олаф, моя магия, и белая и черная вместе! Не хочешь остаться поужинать с нами?
– Уволь, Густав. Пойду готовиться к поездке в Саксен-Лауенбург. – Петерсссон встал из-за стола.
– Давай, давай! Мне нужна принцесса-девственница! – напутствовал его король.
– А зачем нашему королю девственница? Да еще и принцесса? Разве Густаву не хватает наших ласк? – девицы забросали его вопросами.
– А затем, что вашему королю надо жениться!
– Отвечал им король. – И на девственнице, не на вас же, шлюхах. Но мне хорошо с вами. – зарычал Густав, опрокидывая брюнетку прямо на стол и задирая ей юбки.
Глава 2. Помолвка.
Катарина просто обожала Рождество. На торжественных праздничных мессах она всегда закрывала глаза и представляла себе, как в какой-то удивительной сказочной пещере, где стены были из чистейшего хрусталя, на мягких козьих шкурах, появился на свет Божий ребенок, тот, которого нарекли Спасителем. И ей всегда становилось немного грустно, оттого, что она знала продолжение всей этой истории. А ей хотелось, чтобы он вырос, стал истинным красавцем, и у него была бы очаровательная жена, которая бы тоже родила такого же красивого младенца. И так до бесконечности. Иногда, Катарина представляла себя на месте Марии, что это она родила мальчика и к ней, обессиленной от родов, заглянули волхвы, посмотреть на спящего младенца. И взошла бы в его честь Вифлеемская звезда…
Правда, Катарина смутно представляла себе откуда берутся дети. Она пыталась расспрашивать кормилицу, но та отшучивалась, краснела и крестилась:
– Все узнаешь потом, моя милая Катарина. Принцессе из такой благородной семьи нельзя задавать такие вопросы.
А еще пять лет назад, сразу после свадьбы сестры Доротеи, вдруг, однажды, Катарина обнаружила кровь, неожиданно вылившуюся снизу из нее. Она страшно испугалась, ничего не понимая, а кормилица, наоборот, заулыбалась, обняла ее, поцеловала и шепнула.
– Это так и должно быть. Ты взрослеешь, моя принцесса. Теперь это будет повторяться чаще, чем раз в месяц. А вот когда этого не случиться, это будет означать, что у тебя появиться малыш.
Катарина ничего не поняла из того, что сказала ей тогда кормилица. Но кровотечения происходили с завидной регулярностью. Иногда они были немного болезненны и сопровождались чувством непонятной тяжести внизу живота, но в общем все проходило благополучно.
– А когда же и почему вдруг они прекратятся? – думала про себя Катарина. И вдруг ее осенило. – Это наверно когда на меня снизойдет Святой Дух, и я буду, как Мария – матерь Божья. – И эти мысли всегда она увязывала с Рождеством Христовым.
Катарина росла и с удивлением отмечала те изменения, что происходили и с ее телом. Когда-то она так завидовала Доротее, что та, выходя замуж за Кристиана, выглядела уже настоящей женщиной, а теперь и ее собственные груди с каждым годом увеличивались, твердели, наливались соком, как яблочки, (так называла их Марта, когда купала свою принцессу!) и портнихам приходилось перешивать ставшие тесными вдруг лифы ее платьев. Ее бедра тоже немного увеличились, и вся фигура внезапно потеряла некую мальчишескую угловатость, округлилась, а кожа стала упругой и чистой, вмиг избавившись от всяких прыщиков, что порой так раздражали Катарину, когда она смотрелась на себя в зеркало.
Но когда ей исполнилось семнадцать, ее уверенность в необходимости Святого Духа при рождении ребенка было поколебалась. Она случайно услышала, как герцогиня, ее матушка, распекала одну из своих служанок, которая, как поняла Катарина ждала ребенка. Принцесса собиралась было войти к матери, но, услышав шум в ее комнате, замерла возле чуть приоткрытой двери и стала прислушиваться. При этом мать допускала такие выражения, коих Катарина никогда от нее слышала. Из любопытства девушка решила подсмотреть в щелку, что ж там такое происходит.
– И с кем же ты путалась, дрянь? – визгливо покрикивала герцогиня. – Кто тебя обрюхатил? Кого ты пустила к себе под подол? Или всех подряд? Ты путаешься с ландскнехтами его светлости герцога? – Служанка, стоя на коленях, низко склонив голову, и лишь заливалась горестными слезами, не смея ответить на тот град вопросов, что обрушила на несчастную разъяренная герцогиня. – Убирайся с глаз моих прочь. Марта!
– Да, ваша светлость! – откликнулась кормилица.
– Ах, и Марта там! – поняла Катарина.
– Отведешь ее… сама знаешь. – приказала герцогиня.
– Плод вытравить!
– Ваша светлость, помилуйте… - служанка почти без чувств распростерлась на полу пред герцогиней.
– Это блуд! – строго ответила ей мать. – И пощады от меня не жди. А после того, как избавишься от ребенка, я попрошу, чтобы церковь наложила на тебя самое суровое наказание. В молитвах и работе будешь искупать свой грех, нечестивая!
Мать так стремительно вышла из комнаты, что Катарина еле успела спрятаться за распахнувшейся половинкой двери. Но мать была столь разгневана, что ее просто не заметила.
Зато теперь кормилице предстояло весь вечер, укладывая спать Катарину, давать ей пояснения по поводу случившегося. Сначала она пыталась отшутиться, но Катарина крепко вцепилась в рукав одежды и не отпускала от себя:
– Что такое блуд? Она что блудница? И почему ты мне раньше говорила, что если ежемесячных кровотечений не будет, это означает, что я ожидаю младенца? А что значит пустить под подол? И при чем здесь солдаты герцога?
Кормилица охнула, испуганно глядя на принцессу, и уселась рядом с ней на кровать:
– Матерь Божья, ты, выходит, все слышала?
– Да, Марта! Я знаю, что нехорошо подслушивать, но так получилось. А теперь я хочу знать все!
– Да, да… - сокрушенно покачала головой кормилица, - ты становишься взрослой девушкой…
– Я это и без тебя знаю! Отвечай лучше на мои вопросы! – Катарина по-прежнему крепко держала кормилицу за рукав.
Вздохнув и отведя глаза в сторону, Марта старательно подбирала слова:
– В жизни каждой девушки наступает момент, когда она встречает того, кого изберет для нее Господь Бог и поведет ее к алтарю.