Проклятие Валнира
Шрифт:
— Священный молот Зигмара, мальчик! — в ужасе вымолвил Райнер. — Что ты наделал?!
— Он… — Казалось, Франц еще не совсем проснулся.
— Он убил нашу единственную надежду выбраться отсюда, вот что он наделал, — сердито проворчал Халс. — Дурак ты, вот что. Шею бы тебе свернул!
Франц обхватил себя руками:
— Он пытался… посягнуть на меня.
— Опять? — ухмыльнулся Халс. — На этот раз не пройдет, парень. Ты был с нами, когда Густав напал на ту бедную девчонку. Его не интересуют мальчики, даже такие вот немужественные.
—
— Густав знал, как отсюда выбраться, — сказал кто-то у них за спиной. Это был Оскар, он стоял у стены и, казалось, был в полном сознании. — Вы же помните. Там, впереди, какое-то препятствие. Он нам так и не сказал.
— Ага, не сказал, чтоб мы его не прикончили, — отозвался Халс. — А тут приперся этот дурень и убил его! — Он сжал кулаки. — Кажись, пора показать этому сосунку, что значит быть мужчиной. Надо бы дать ему хороший урок, а?
— Нет! — вмешался Райнер. — Нам и так немало досталось. Признаю, он поступил плохо. Но у нас каждый человек на счету и…
— Ш-ш-ш! — зашипел Ульф, который стоял у дверей. — Слышите?
Все умолкли и прислушались. Это был даже не звук, а что-то вроде вибрации в камне.
— В туннель, — скомандовал Райнер.
Они вышли на цыпочках в центральное помещение, оставив Франца у трупа Густава, и прислушались снова.
Здесь звук был громче — рокочущий шепот. Он доносился откуда-то сверху, издалека. Там еще кто-то пел резкими, сердитыми голосами.
— Отряд! — сказал Оскар. — Не иначе.
Павел ухмыльнулся:
— Вот уж не думал, что обрадуюсь, услышав, как маршируют курганцы.
Райнер улыбнулся:
— Вот и хорошо, собирайтесь, выходим немедленно. Вы идите, я вас догоню — надо побеседовать с глазу на глаз с молодым мастером Шонтагом.
— Есть, капитан, — ответил Халс.
Райнер вошел в комнату Франца, пока остальные паковали вещи. Мальчик закутался в свой кожаный дублет и сжал зубы, брезгливо подобрав под себя ноги — подальше от крови, вытекшей из тела Густава.
Райнер сложил руки на груди и привалился к стене:
— Ну, значит, так, парень…
Франц быстро глянул на него и отвел глаза:
— О чем это ты?
— Не прикидывайся дурачком. Я знаю, что тут что-то нечисто. Халс был прав — Густава интересуют девочки, а не мальчики, и твоя отговорка не работает. Что ему было от тебя нужно? Он тебя шантажировал?
— Нет, — угрюмо сказал Франц. — С чего бы… с чего, а?
— А вот это уже ты мне расскажешь. Полагаю, он узнал о тебе что-то, пока лечил тебя. Тайну, которую ты предпочел бы не раскрывать.
Мальчик обхватил колени руками и уставился в пол. Он не отвечал.
— Ну же, парень, — мягко сказал Райнер, — я ж не фанатик-зигмарит. Я тебя не сдам охотникам за ведьмами, но, раз уж я собираюсь вами командовать, я должен знать, что за народ в моем распоряжении: ваши сильные и слабые
Франц лишь хлюпнул носом с самым несчастным видом.
— Так что же? — спросил Райнер. — На тебе клеймо языческого бога? Уродство какое-нибудь? Может, у тебя вторая пара рук или рот на животе? Или предпочитаешь мужиков?
— Я не могу сказать тебе. Не могу.
— Да уж хуже, чем я предположил, все равно не будет. Просто скажи мне, и покончим с этим.
Плечи Франца поникли, голова уткнулась в колени. Наконец он вздохнул, с трудом поднялся на ноги и посмотрел на дверь. Остальные уже выходили в туннель. Когда они скрылись из виду, он обернулся к Райнеру:
— Обещаешь, что никому не скажешь?
— Я не даю обещаний, мальчик, поэтому и не нарушаю их. Но я могу сохранить тайну, если на то есть причина.
Франц нахмурился и снова вздохнул. Он с явной неохотой расшнуровал рубашку и распахнул ее. Его грудь была забинтована от подмышек до живота.
Райнер поморщился:
— Ты так сильно ранен?
— Рана серьезная, — сказал Франц, — но бинты прикрывают не только ее.
Он опустил глаза и стянул вниз тугие бинты.
У Райнера отвисла челюсть. Мальчик и правда выглядел странно.На груди имелись две розоватые выпуклости. «Боги, — подумал Райнер, — с беднягой дела совсем плохи. Выглядит почти так, как если бы у него были…»
— Яйца Зигмара! Ты — девушка!
Глава четырнадцатая
ОТВЕДАЙТЕ ИМПЕРСКОЙ СТАЛИ
— Тсс! — громко зашипела она, возвращая бинты на место. — Пожалуйста, не предавай меня! Умоляю!
— Предать тебя? Да мне следовало бы хорошенько тебя выдрать.
Райнер был ужасно расстроен: как это его, столь тонкого знатока женщин, могли так провести? Как же он не догадался? Теперь, когда правда открылась, все казалось до боли очевидным. Ни малейших признаков щетины, хрупкое тело, полные губы, большие темные глаза. Да он видел в театре девушек, переодетых мальчиками, которые смотрелись более убедительно. Должно быть, подумал он, именно дерзость плана сделала возможным его реализацию. Мужчине и в голову бы не пришло, что женщина может одеться как солдат и жить солдатской жизнью, поэтому любые сомнения с ходу отметались и любые недостатки маскировки оставались незаметными: ну кто мог заподозрить, что вон тот солдат — женщина?
Он покачал головой:
— Безумное дитя, и на что тебе все эти глупости? Что на тебя нашло, зачем ты в это втравилась?
Девушка подняла подбородок:
— Я выполняю свой долг. Я защищаю родину.
— Твой долг как женщины — рожать новых солдат, а не хвататься за оружие.
Девушка усмехнулась:
— Правда? А шлюхи, с которыми ты якшаешься в борделях Альтдорфа, его выполняют?
Вопрос застал Райнера врасплох. Он ожидал, что девушка перед ним оробеет и не станет возражать.