Проклятые вечностью
Шрифт:
Виктор молчаливо слушал его, все больше закипая от злости при каждом его слове. Он, будучи одним из Древних — старейшиной клана, прекрасно знал все эти легенды, но, зная лукавый ум Таниса, рассчитывал услышать от него совсем иной ответ.
— Довольно этих бабушкиных сказок! — прорычал он. — Ты ученый, так прекрати рассуждать, как священник. Мы — живые мертвецы, так объясни: зачем нужна вампиру кровь с научной точки зрения?!
Танис слегка помедлил, очевидно, тщательно подбирая слова, чтобы не вызвать у своего собеседника очередного приступа раздражения, но, сделав глубокий вдох, решился облачить свои предположения в слова:
— Наши сердца
— Но какое вещество наши тела не в состоянии усвоить вместе с их кровью? Благодаря этому они могут переносить свет, а мы нет, — протянул Виктор, буквально пожирая своего собеседника взглядом.
— Дефицит железа! Серебро!!! — Танис подскочил так, будто сделал какое-то важное открытие. — Из-за того, что наши тела не могут усваивать их, мы получаем солнечные ожоги! Чем реже вампиры появляются на солнце, тем сильнее оно обжигает бледную кожу. Для Древних вампиров свет был просто неприятен, но они могли его терпеть. Со временем по наследственному признаку, передаваясь из поколения в поколение, дефицит все более усугублялся, и солнце стало для нас смертельным. Те, кто смогли вкусить крови детей Тысячелетий, вампиров первого поколения, обрели большую силу, а вместе с ней и способность сопротивляться свету!
— Видишь, если забыть про старые легенды, всему можно найти логическое объяснение! Значит, чисто теоретически, если наш организм будет сам себя обеспечивать этими веществами, мы сможем побороть то, что все считают проклятием, но для этого нам нужно живое сердце, бьющееся в нашей груди, несущее по венам кровь. Мы наполним кровью людей наши тела и заставим биться сердца. Тогда, возможно, мы сможем сделать шаг, чтобы избавиться от страха перед светом, ибо в живом организме можно восполнить дефицит иначе, нам не понадобится кровь. Дракула всего лишь хотел вдохнуть жизнь в своих детей, ибо он вампир первого поколения, и то, что является для нас проклятием, причиняет ему лишь неудобство. Мы же пойдем дальше! И если наша затея будет иметь успех, мы станем доминирующей формой жизни! Сохранив все свои способности, мы избавимся от слабостей, станем непобедимы! — с восторгом, вселяющим ужас в душу своего собеседника, произнес Виктор.
— Это только теория, причем достаточно слабая, — возразил Танис, пытаясь собрать воедино все то, что только что увидел и услышал. Зная про одержимость вампира, он не стал напрямую критиковать его затею, понимая, чем подобные слова могут для него обернуться. Действительно, в словах старейшины была определенная логика, но сейчас это была лишь идея, на воплощение которой могут уйти месяцы, а то и годы, при этом далеко не факт, что им удастся достигнуть желаемых результатов. Даже если у него получится «завести» мертвое сердце, не было уверенности в том, что это поможет избавиться от страха перед солнцем. А враг в своих исследованиях явно преуспел и медлить не станет. Дракула непременно решит забрать монстра, а значит, конфликт неизбежен.
— Но это теория жизни! Твои опасения мне понятны, однако если нас постигнет неудача, потери будут не так страшны, как в том случае, если у Дракулы получится оживить своих пищащих тварей — ибо мы утратим свободу! Мы рискуем в обоих случаях — годом раньше или годом позже… для тех, кто живет века — ничтожный
Это, пожалуй, был самый разумный и самый весомый аргумент. Танис не был наивным и прекрасно понимал, что, оживив потомство, Дракула не станет делиться властью, а значит, война неизбежна. Погибнут сотни, а то и тысячи, если же бой случится сейчас, возможно, получится обойтись малой кровью.
— Хорошо, я сделаю, что смогу, но мне нужна лаборатория, — проговорил он.
— Я уже отдал необходимые распоряжения. Через неделю все будет готово, и ты отправишься туда вместе с монстром! — заключил Виктор, явно довольный исходом беседы. В этот момент в комнату зашел Крэйвен, бросив на Таниса уничижительный взгляд. Он никогда не питал уважения к ученому, считая его позором клана, ибо столь убогое, по его мнению, существо не могло называться вампиром. И хотя сам он никогда не отличался особой доблестью или мудростью, его непомерная самооценка неизменно поднимала его в собственных глазах, заставляя с презрением смотреть на тех, кого не считал себе ровней.
— Я предупреждал, что не желаю, чтобы нас беспокоили! — гневно заметил Виктор.
— Девушка… — опуская глаза, процедил вампир.
— Что еще приключилось?
— Она мертва!
— Что ж, самое время, — с ухмылкой заметил Виктор, — избавьтесь от ее тела до возвращения Селин. Я не хочу лишних вопросов.
Крэйвен молча кивнул и направился к выходу, но голос Виктора, прогрохотавший за спиной, заставил его остановиться:
— Постой, она же все-таки была охотницей на вампиров, и тот факт, что она осмелилась бросить вызов нашему врагу, ничуть не уменьшает ее вины. Выкиньте ее тело на площадь ее родного захолустья в назидание остальным. Пусть каждый знает, что бывает с тем, кто осмеливается бросить вызов бессмертным. К тому же, если у нее появятся такие же самоотверженные и глупые последователи, это может сыграть нам на руку. Ведь лишь один вампир правит балом в Трансильвании, а значит, и вина за сей поступок падет на него. Может, им удастся на время занять его мысли, — с ухмылкой бросил Виктор, мечтательно посмотрев на своих товарищей.
Да, несмотря на всю опасность его затеи вампир был явно доволен собой. Независимо от того, как повернется его игра в дальнейшем, он постарается предупредить все действия своего врага, пошагово разобрать партию и предусмотреть все нюансы. В правильности своего поступка он не сомневался, а жертвы его не интересовали, ибо это была игра сильнейших — он бросил вызов крылатому ужасу Трансильвании, вампиру первого поколения, великому графу Дракуле, и не собирался отступать, стараясь сберечь в этой игре пешек. Слишком высоки были ставки, слишком велики были риски, слишком амбициозны скрытые мотивы, которые все более прорастали в его душе.
========== Черная невеста ==========
К счастью, обратный путь в Васерию прошел без происшествий, если, конечно, не считать таковыми резкие перемены в настроении своего товарища, которые Карл, как ни старался, не мог объяснить. Ван Хелсинг то погружался в пугающее молчание, не выходя из этого состояния часами, то, наоборот, клокотал от злости, как вулкан, готовый в любой момент выкинуть из своего жерла тонны ядовитого пепла, обрекая все вокруг на мучительную смерть. И если днем пребывание с охотником было достаточно сносным, то с восходом луны оно превращалось в настоящее испытание, заставляя монаха призывать на помощь все свое терпение, чтобы не наградить друга болезненной оплеухой, за которую впоследствии придется расплачиваться.