Проклятые вечностью
Шрифт:
Несколько хлопков в ладоши разнеслись в повисшей тишине, как молчаливый приговор, а следом за ними из мрака стали вырисовываться очертания мужской фигуры. Входя внутрь, Дракула ловил на себе испуганные взгляды, смаковал каждый удар трепещущих сердец. Давно он не испытывал такого удовольствия, созерцая на лицах людей благоговейный ужас. С каждым движением его длинный черный плащ развивался подобно крыльям огромной летучей мыши, шаги эхом разносились под высокими сводами, а на губах застыла самодовольная улыбка, заставившая тех, кто еще сохранил способность контролировать свои тела, осенять себя крестами в надежде, что это может уберечь их от нависшей
— Простите меня за опоздание, я рад, что скучная часть спектакля осталась позади, предлагаю открыть второй акт. Итак, апофеоз этого представления! — демонстративно подняв руку вверх, объявил он, но услышал лишь тишину в ответ. — Что ж, я рассчитывал, что в этой части будут аплодисменты, но, видимо, здешний люд совсем не образован.
Вампир с упоением растягивал каждое слово, наблюдая за той реакцией, которую произвело его появление. В очередной раз Виктор оказался прав: Дракула любил такие моменты, ему нужны были зрители, ибо, играя на публику, он возвышался в собственных глазах. Он видел изумление и ужас на лицах, когда его проклятая Богом душа переступила порог церкви — никто и никогда не позволял себе такой наглости, никто не знал, что такое вообще возможно! Парой шагов он разрушил все существующие устои, подорвал веру людей, разыграл партию, став главным антагонистом этого действа.
— Это святое место, дом Господа! — проговорил Карл, пытаясь закрыться библией, чтобы не встречаться с высокомерным взглядом вампира.
— О, об этом не беспокойся, когда Бог решит здесь появиться — я уже уйду, — с ухмылкой бросил он, остановив свой взгляд на Ван Хелсинге, нацелившем на него арбалет.
— Убирайся отсюда, иначе здесь пройдут сразу две поминальных службы, — проговорил охотник.
— О, Гэбриэл, неужели ты посмеешь осквернить святое место кровью? К тому же мне казалось, ты уже понял, что эти игрушки мне не страшны, — с долей иронии заметил вампир.
— Зачем ты сюда явился?
— Я пришел на зов крови, пришел забрать то, что принадлежит мне по праву, — с наслаждением ответил вампир, видя удивленный взгляд охотника, метнувшего в сторону мирно лежавшей Анны обеспокоенный взор.
— Ну, наконец-то в твоем мозгу зародились правильные мысли, а то я, признаюсь, начал скучать, — заметил вампир.
— Ты не посмеешь прикоснуться к ней, я не позволю! — прорычал охотник, преграждая ему путь.
Дракула лишь усмехнулся, демонстративно вставая около гроба, оплетенного белыми лилиями. Десятки молчаливых взглядов были прикованы к этой завораживающей картине, ожидая развязки сюжета — не смотря на возрастающий ужас, никто не осмелился покинуть своего места, следя за каждым словом, за каждым движением в этом устрашающем спектакле.
Не сумев справиться с приступом злости, Ван Хелсинг всадил несколько серебряных стрел в грудь вампира, но это ожидаемое действие было встречено лишь уничижительным взглядом, говорившим о том, что соперник не собирается наносить ответный удар, играя на нервах собравшихся, как на скрипке.
— И это все? — поочередно вынимая стрелы, проговорил вампир. — А я
— Чего ты хочешь? — теряя контроль, буквально пропищал Карл, прижимая к груди огромное распятие.
— Вы думали, что всё кончено, но это лишь начало. Я пришел сюда, чтобы возродиться, а не на похороны, так что сдержите слезы. Я решил забрать свою невесту, — победоносно проговорил он, указывая на Анну. — И эта ночь — ночь нашего кровавого венчания, в свидетели которого я вас призываю.
С этими словами Дракула грациозно протянул руку Анне, неподвижно лежащей на своем ложе. В этот момент, казалось, присутствующие перестали дышать, устремив глаза на принцессу, которая, словно повинуясь чужой воле, очнулась от своего вечного сна, вложив нежную ладонь в руку вампира. Это было поистине завораживающее и устрашающее действо: глаза девушки будто пылали во мраке зеленым огнем, щеки окрасил яркий румянец, а кожа будто светилась изнутри. Придерживая длинные полы савана, она спустилась со своего постамента, вставая рядом с Дракулой.
— Анна! — прокричал Ван Хелсинг, кидаясь к ней, но в ту же секунду был отброшен в сторону ударом вампира.
— Сегодня твоя душа избежала кровавой могилы, поэтому отрекись от молитв и присоединяйся к царству смерти. Забудь о прошлой жизни и не оплакивай тех, кто остался позади. Теперь ты дитя ночи — это тяжелая ноша, ибо этого дара достойны лишь единицы, — проговорил он, запечатлев на руке Анны легкий поцелуй. — Ты ведь знала, что, если позовешь меня, я всегда приду? — уже тише, почти интимным шепотом, добавил он.
— Да, — проговорила она, будто погруженная в какой-то гипнотический сон.
— Ты слышишь меня? Слышишь мои самые сокровенные мысль?
— Да, — с придыханием проговорила она, будто с головой погружаясь в мрачные воды его потерянной души.
— Нас связала кровь, и теперь мы едины!
— Да, — продолжала вторить она, будто не разбирая его слов. Казалось, что с этого момента между ними существовала какая-то незримая связь, позволявшая им чувствовать друг друга. Дракула будто полностью взял под контроль ее тело и разум, превратив в послушную марионетку, слепо повинующуюся его воле.
— Ну что ж, тогда возродись к жизни, сбросив оковы смерти. Доверься мне, и мы вместе пройдем сквозь ночь, — сильнее сжимая ее руку, проговорил вампир.
— Я последую за тобой в твой мир, полный необузданного огня, сделай меня своей невестой, облаченной в черное платье, возьми за руку и проводи в вечность. Я готова возрождаться с тобой каждую ночь до тех пор, пока свет наших звезд не угаснет, обращая в прах наши тела, — с пылом произнесла она, прижавшись к его груди. В пылающих глазах светился адский огонь, казалось, что девушка не видела никого и ничего вокруг себя. В этот момент для нее существовал только вампир, чья несгибаемая воля полностью подавила ее сознание.
— Анна, нет! — прокричал Гэбриэл, ухватив ее за руку.
— Она принадлежит мне! Слишком поздно для твоего геройства — слишком много неприятностей из-за кусочка славы! — бросил Дракула, вырывая принцессу из рук охотника. В этот миг все тело Ван Хелсинга пронзила такая острая боль, что он вынужден был встать на колени перед своим врагом, чтобы тот не переломал ему все кости.
— Она никогда не станет подобной тебе. Господь уже вынес свой приговор, и, клянусь, я его исполню. Ни одна душа больше не последует за тобой в ночь. Рано или поздно твоей игре придет конец, — сквозь зубы процедил охотник.