Проклятые вечностью
Шрифт:
— Да как ты смеешь?! — в отчаянии вскричала Анна, бросившись на своего обидчика, но в этот момент тело отказалось ей повиноваться, врастая в каменные плиты. Душу будто сковали холодные объятия, и чужая воля, ворвавшаяся в ее интимный мир, будто заперла ее в самой далекой темнице собственного сознания. Она ощущала Дракулу каждой клеточкой своего тела, молчаливо глотая слезы и мирясь с собственным бессилием.
— Прибереги свой пыл, — лукаво заметил граф, — поверь, он тебе еще пригодится на твоей первой охоте!
— Неужели ты считаешь, что я уподоблюсь тебе? — все еще ощущая его власть, прошипела она.
— Неужели ты думаешь, что у тебя есть выбор? — ответил он вопросом на вопрос. — В нашем мире кровь – это деньги, за которые
— Вы точно так же обрекаете их на вечность, наполненную кровью, — прошептала она.
— Как же ты мало знаешь тех, с кем всю жизнь сражалась. Бессмертие – не бешенство, им невозможно заразиться от укуса! Если бы каждый, кого покусал вампир, перерождался, в мире бы уже не осталось ни единого человека.
— Господь покарает тебя! Он видит… — прошептала она, почувствовав, что Дракула наконец-то высвободил ее душу из своей железной хватки.
— Господь?! Да ничего не видит твой Господь и не желает видеть! Как ты наивна, Анна, — ехидно заметил он, — неужели ты не понимаешь одну простую истину: если бы Бог хотел, он уже давно низверг нас в огненную геенну, где адские псы на части разрывали бы нашу плоть. О нет, в мире ведётся куда более интересная игра, достойная того, чтобы на нее потратить вечность. Она берет свои истоки с незапамятных времен, и лишь избранные способны постичь ее правила. В этом мире свет и тьма никогда не враждуют, они веками живут рука об руку, дополняя и уравновешивая друг друга. По сути, нет во Вселенной существа более приближенного к Создателю, чем вампиры. В какой-то степени Творцу даже на руку наше существование, потому как мы не даем смертным забыть то, насколько они ничтожны и беззащитны. В своем страхе люди призывают в защиту высшие силы, а взамен возводят святилища, делают подношения, преклоняются перед силой их превосходящей, уповая на ее милосердие. Достаточно выгодный обмен, не так ли? Представь на секунду, если бы в этом мире не существовало таких, как мы, кто бы указал смертным на их место? Лишь страх перед неизвестным заставляет их преклонить колени перед Богом. Живя в гармонии и благодати, они очень скоро позабыли бы о том, кому обязаны своим довольством, отринув веру во Всевышнего. В том сама природа человека – очень быстро люди перестают понимать разницу между милостью и обязанностью, принимая дары Бога, как должное, уже не оказывая почтения. И тогда… тогда цикл завершится, ибо божество умирает в тот миг, когда в него перестают верить. Древние боги Египта, Греции, Рима… что с ними стало? А с религиозными культами, существовавшими до них? Они канули в небытие, уступив место на пьедестале и, чтобы его сохранить, нынешнему обладателю приходится потрудиться. А мы, мы выполняем для него грязную работу – так сказать, взрыхляем почву, прозябая во тьме, чтобы Он мог наслаждаться божественным садом.
— Это все наглая ложь! — вскричала она.
— А зачем мне тебя обманывать? Неужели ты считаешь, что я хочу защитить тебя от правды? — ухватив ее под локоть, с раздражением проговорил граф.
Его дальнейшие слова в ту секунду будто растаяли в окружившем Анну тумане. Она чувствовала на своей коже его руку, которая все еще соединяла ее с реальностью, но вот разум будто перенесся в другое измерение, ухватившись за воспоминания, захваченные вихрем времени. Постепенно этот круговорот мелькающих образов замедлился, и девушка смогла ухватиться за первое попавшееся видение, как за спасительную соломинку.
Минуту спустя туман, окутавший все вокруг, рассеялся, открыв принцессе картину не столь далекого прошлого, но прошлое это ей не принадлежало. В центре огромного зала, облицованного гранитом, она увидела
— Мои дети ночи, пробудитесь! Вы слышите меня? Хозяин призывает Вас к алтарю опьяняющей тьмы. Грядет великая война — нам вызов брошен, ибо был нарушен мир, заключенный столетия назад…
Дослушать Анна не успела, ибо поток мыслей оборвался так же стремительно, как и появился, вырывая ее из объятий памяти. Голова ужасно кружилась, тошнота подступала к горлу, а ноги подкашивались. Ухватив его за руку, чтобы устоять на ногах, она обратила на него полные ужаса глаза. За то мгновение, что ее душа соприкасалась с его воспоминаниями, принцесса успела почувствовать на себе всю силу зова создателя, которому был не в состоянии противиться ни один вампир.
— Что ты видела? — прорычал Дракула, ухватив ее за плечи, но Анна продолжала смотреть на него, будто безумная, не в силах вымолвить ни слова. Он уже собирался встряхнуть ее, когда раздавшийся за спиной голос служанки отвлек его внимание.
— Повелитель, он здесь, — проговорила вампирша, слегка преклонившись перед властелином.
— Хорошо, — отпустив Анну, ответил граф.
В тот момент, изо всех сил, девушка рванулась к выходу, несясь по саду, будто на крыльях ночи. Сама не желая того, она высвободила на свободу вновь обретенные способности, чтобы вырваться из того порочного круга, жертвой которого она оказалась.
— Послать погоню? — поинтересовалась служанка.
— Не стоит! — отозвался вампир, провожая принцессу задумчивым взглядом.
Дорога в собственный кабинет превратилась для него в многовековое блуждание по лабиринтам собственного дворца, хотя на деле это заняло лишь несколько минут, за которые, казалось, он успел прожить несколько человеческих жизней. Ясным оставалось одно — когда он позволял злости затмить голос разума, его сознание ослабляло мысленную защиту, позволяя Анне каким-то образом проникать в воспоминания. Это состояние собственной уязвимости заставляло графа клокотать изнутри, ибо единственной, самой сокровенной его драгоценностью была память, всю жизнь оберегаемая им; теперь же он был вынужден мириться с тем риском, которому подверг себя по собственной глупости. Но хуже всего было то, что Дракула прекрасно знал, как исправить свою ошибку, но по какой-то неясной даже ему причине, не желал убивать принцессу.
Видимо граф даже не догадывался о том, насколько мрачным в этот момент было его лицо, выдавшее его сомнения, потому как гость, ожидавший его, сразу с порога наступил ему на больную мозоль.
— Если бы я не знал тебя, то сказал бы, что великого графа Дракулу томит разлука с женщиной! — проговорил визитер, фривольно развалившись в огромном кожаном кресле у камина. Вечность сохранила его пятидесятилетним мужчиной, русые волосы которого едва тронула седина, а лицо – морщины. Гладковыбритое бледное лицо хранило на себе печать аристократизма, присущую выходцам из благородных семей. Тонкий прямой нос, высокие скулы, светлые глаза, а так же акцент выдавали в нем жителя Скандинавских стран, по делам приехавшего в Будапешт. Строгий серый костюм, из-под которого проскальзывала белоснежная сорочка с высоким воротом, скрывавшим прижизненные шрамы, безукоризненно сидел на его худощавой фигуре, надежно храня тайны своего хозяина.
— Мираксис, не ожидал увидеть тебя так скоро, а если уж сказать откровенно – не ждал тебя вовсе, — одевая на свое лицо непроницаемую маску, бросил граф.
— Услышал, что ты призвал обращенных. Как я понимаю, назревает очередная межклановая заварушка? Но, судя по твоему лицу, тебя гнетет что-то посерьезней этого, раз ты углубился в подобную
литературу, — проговорил вампир, указывая взглядом на груду ветхих свитков, лежащих на столе. — «Магия крови», «Кровная связь», «Тайна обращения»… не думал, что у тебя с этим проблемы!