Проклятые вечностью
Шрифт:
— Нет! Так не может больше продолжаться! — обхватив уши, вскричала она. — Мне надо поесть!
Сама мысль о еде несколько ее воодушевила, безумие отступило, проясняя мысли. Воспользовавшись этой передышкой, Анна пустила все свои силы на то, чтобы отыскать ближайшую таверну, в которой сможет утолить свой голод. После достаточно продолжительных поисков ее попытка увенчалась успехом. На окраине города ей удалось найти небольшой ночной трактир, откуда доносилось веселое пение, венгерские мотивы и запах еды, который почему-то казался ей достаточно отталкивающим. Несколько минут постояв у двери, Анна, собрав остатки сил, переступила порог. В ту же секунду, казалось, даже
Таверна, представлявшая собой двухэтажное здание, располагалась на берегу Дуная, встречая уставших путников по дороге в город. Первый этаж представлял собой достаточно просторный зал, в котором спокойно помещалось около двадцати столиков. В противоположной от места Анны стороне находилась небольшая ниша, в которой сидели два музыканта, с любопытством разглядывающих прекрасную незнакомку. В целом, несмотря на обилие народа таверна представляла собой достаточно жалкое зрелище: запах смрада, кислого вина и пива пропитал все помещение; сквозь покрытые грязью окна, едва пробивался лунный свет; ветхие столы, покрытые годичным слоем жира, едва стояли на перекошенных ножках, грозя в любой момент рухнуть под весом поставленных блюд; на стенах и в углах властвовали пауки, оплетая всё своей липкой паутиной. Небольшая масляная лампа, судя по всему наполненная протухшим жиром, помимо света распространяла еще и отвратительную вонь, заставившую подступить ком к горлу несчастной гостьи. На втором этаже, судя по всему, находилась гостиница, но о ней Анна, к счастью для себя, не могла составить никакого представления.
— Чего изволите, фройлен? — с сильным немецким акцентом проговорил трактирщик, засаленной тряпкой протирая стол перед посетительницей.
На вид этому дородному невысокому мужчине, явно прибывшему из Пруссии, а точнее убежавшему оттуда, чтобы скрыться от преследователей, было чуть больше сорока лет, однако тяготы жизни оставили на его лице преждевременные следы старения. Волосы сильно поредели, делая голову похожей на обтянутый кожей шар. Обрюзгшее лицо, покрытое рытвинами, создавало ощущение, что человек, которому оно принадлежало, перенес очень сильный недуг. Желтые зубы, зловонное дыхание, струящийся по вискам пот вызывали истинное отвращение, заставив Анну отстраниться от хозяина заведения.
— Еды. Любой. И вина. Я не могу ждать, — проговорила девушка, пытаясь изо всех сил совладать со своими инстинктами, которые в любой момент грозили обратить прекрасную принцессу в уродливую гарпию, поддерживающую свою молодость кровью невинных.
Молчаливо кивнув, мужчина удалился, искоса поглядывая на свою гостью. Закрыв руками лицо, Анна изо всех сил пыталась сосредоточиться. Биение сердец, таких близких и манящих, теплая кровь доводили до исступления, а повышенный интерес к ее персоне никоим образом не помогал взять под контроль животную жажду. И чем больше она сидела, тем больше инстинкты брали верх над разумом.
Минутное ожидание обратилось вечностью, поэтому, когда мужчина принес на ее стол деревянные блюда с тушеным мясом, немного запечённых овощей и крынку вина, девушка буквально набросилась на эту нехитрую снедь, с жадностью поглощая каждый кусочек,
— Чем фройлен изволит расплатиться?
Услышав этот вопрос, принцесса на секунду застыла, потому как в ее карманах не было ни гроша. Но после некоторых размышлений сорвала с себя серебряный крест и, стараясь не касаться распятия, протянула мужчине.
— Ну что Вы, я не могу…Вы не можете… это святая вещь… к тому же это слишком много, — залепетал мужчина, вытирая руки о заляпанный фартук. В это мгновение в его водянистых серых глазах отразилось истинное удивление, смешанное с ужасом, когда от соприкосновения с серебром на коже девушки появился ожог.
— Берите! — коротко ответила она, чувствуя, как приступ тошноты подступает к горлу. — Бог явно лишил меня своей милости.
— Что Вы, фройлен, не нужно! — пятясь назад и осеняя себя крестом, залепетал мужчина.
В ту же секунду острый приступ боли, будто вырывающий ее внутренности наружу, согнул Анну пополам, заставляя девушку посиневшими губами хватать воздух. Приступ тошноты стал нестерпимым и вся еда, ставшая для нее отравой, кровавым месивом вырвалась наружу. Организм вампира отказался принимать человеческую пищу, отторгая ее острым болевым спазмом.
Трактирщик, ставший свидетелем этой картины, в ужасе выбежал из зала, поминая про себя всех святых, а принцесса, будто потеряв силы, рухнула на стул, закрыв лицо руками.
— Красавица явно перебрала! — со смехом проговорил какой-то мужчина, едва стоявший на ногах от выпитого алкоголя. От него за версту разило кислым вином и лошадьми, а в затуманенных глазах читалось похотливое вожделение. Анна попыталась отодвинуться в самый угол, но незнакомец ухватил ее за обожженную руку и резко притянул к себе.
— Оставьте меня! — срываясь на крик, пролепетала Анна. — Вы не представляете, с кем имеете дело.
Звук его крови, бегущей по венам, бил ей по ушам. В ту секунду весь ее мир сузился только до этого манящего и столь желанного звука. Голубая венка, трепетавшая под тонкой кожей на шее, стала прекрасной мишенью, заставившей ее клыки непроизвольно удлиниться, предвкушая скорое насыщение.
— Благородная девица решила попробовать настоящего мужчину, прежде чем продаться какому-то жалкому аристократишке. Что ж, готов оказать Вам такую услугу, — насмешливо процедил он, потянувшись к ее чувственным губам. Ухватив наглеца за грудки, принцесса встряхнула его с такой силой, что он, казалось, мгновенно протрезвел. В ту секунду на ее прекрасном лице отразилась такая хищная гримаса, обнажившая белоснежные клыки, а зеленые глаза запылали таким огнем, что несчастный едва не потерял сознание от страха.
— Я же сказала, что ты не понимаешь, с кем связался! — прошипела она, притянув его к себе. Все ее существо будоражило тепло человеческой кожи, разум полностью отдался во власть первобытных инстинктов, она уже была готова вонзить клыки в шею этого омерзительного создания, когда похожий на отчаянный писк вопль, ворвался в ее сознание.
— Пожалуйста, — хрипел мужчина.
Анна резко отбросила его в сторону, устрашившись собственного поступка. В ее глазах отразилась паника, готовая в любой момент подобно огромной волне вырваться наружу, перевернув все вверх дном. Теплая кровь, биение сердец — это превратилось для нее в единственную цель, для достижения которой она готова была презреть все человеческие и божественные законы. Схватив распятие, принцесса, забыв про оставленное на стуле пальто, выскочила на улицу, скрываясь за мраком ночи, которая теперь являлась ее единственной покровительницей и подругой.