Проклятые вечностью
Шрифт:
Все больше Виктор убеждался в скрытым от глаз безумии последних и все больше опасался последствий, которые могло за собой повлечь усиление их и без того легендарной силы. Едва ли Древний вампир согласится делиться тем, чем может властвовать безраздельно, но разве мог он проявить нерешительность теперь? Хотя, если уж сказать откровенно, и вначале его выбор тоже был не так уж велик: либо соглашаться на предложенные условия, либо бороться с последствиями своего отказа, а Виктор, хоть и не причислял себя к лицемерным трусам, все же не желал жертвовать собственной жизнью ради сохранения высоких идеалов чести и морали.
Сейчас, в случае попыток сопротивления
— Но как я могу уйти сейчас?! Ты знаешь, что нам назначено свидание, которое мы просто не можем пропустить! — клокоча от гнева, который он был уже не в состоянии контролировать, прорычал Виктор.
— О, не беспокойся на этот счет, я объясню причину твоего отсутствия. Поверь, лучшим решением для тебя будет решение не показываться на глаза после такого горького фиаско!
В этот момент Виктор был вынужден признать, что в словах Мирабеллы была крупица истины, и, несмотря на то, что он всей своей темной душой желал продолжить этот путь, чтобы иметь возможность прикоснуться к древней легенде, здравый смысл твердил ему о том, что сейчас стоило отступить и запастись терпением.
— Что ж, пускай будет по-твоему, — прохрипел он, поминая про себя все силы преисподней, которые не дали ему достаточной мудрости, чтобы суметь обойти эти тщеславные ловушки.
— Отлично! Извести меня, когда найдешь их!
— Но разве Вы успеете подоспеть в срок?
— Ты забываешь о том, что путь, который проходят лошади за день, Древние способны преодолеть за считанные минуты. Прощай! — прошипела она, слезая со своего жеребца, который, почувствовав свободу от смертельной хватки древнего исчадия ада, тут же рванулся в сторону, скрываясь в непроглядном мраке. В ту же секунду Мирабелла обратилась в крылатую гарпию, взмывая в укутанную тяжелыми свинцовыми облаками высь.
— Что ж, некоторые сделки скрепляются чернилами, а некоторые кровью, а подписать договор с Древними – равносильно договору с Дьяволом — перед вратами преисподней уже не повернуть назад! — проводив вампиршу взглядом, с ироничной усмешкой проговорил Виктор, поворачивая своего коня. — Очевидно, тщеславие – мой самый любимый из смертных грехов!
Про себя вознося молитвы зимней ночи, которая большую половину суток окутывала землю темным покрывалом, он хлестанул по крупу своего жеребца, который понес его по извилистой тропе к руинам древнего замка. Слова Крэйвена, переданные гонцом, до сих пор жгли его душу каленым железом. Селин заняла в его потухшей душе место дочери Сони, которую он, следуя кодексу их клана, приговорил к смерти, но, получается, что все в мире идет по кругу, и вампир опять вернулся к исходной точке, где его воспитанница предала его, чтобы даровать свободу оборотню. Эти мысли никак не укладывались в его сознании, хотя железная воля и стальная рука уже расчертили свой приговор.
========== Дневник Элены ==========
Никогда еще Анна не чувствовала себя такой одинокой в стенах отчего дома. Казалось, что даже древний замок, в котором она познала безграничную радость и жгучую боль, в котором провела свои детские годы, восставал против ее новой сущности. Точно так же, как Селин, как Ван Хелсинг, как Дракула, девушка не могла найти себе покоя. Похоже, это стало для каждого из них персональным проклятием, тенью, следовавшей за ними, куда бы они ни направились. Проходя мимо застывших в веках портретов
Вконец устав от этих бесцельных скитаний из комнаты в комнату, Анна решила осесть в кабинете отца, погрузившись в чтение древних свитков, но вскоре ее взгляд наткнулся на небольшую коробку, в которой грудой лежали оплетенные в кожаные переплеты тетради и рукописи.
— Очередная находка Карла, — проговорила девушка, взяв одну из тетрадей за увесистый корешок. — Дневники… — прошептала она, перелистав несколько страниц. Прочитав имена предков на кожаных корешках, принцесса поняла, что послушник проделал колоссальную работу, упорядочив эти записи в хронологическом порядке. — Элена, Виктор, Адам, Матиас, Раду, Мария, Милош… и так вплоть до отца и Вэлкана.
Некоторые записи были ей знакомы, а некоторые, напротив, она видела впервые. Неясно было только то, каким чудом монаху удалось их отыскать на покрытых вековой пылью полках библиотеки. В свете недавних событий, эти изыскания охотников на трансильванскую нечисть уже потеряли былую ценность, но все равно подогревали интерес принцессы, а учитывая то, что времени у нее было более чем достаточно, девушка решила приподнять пелену, которая окутывала тайной жизнь многих поколений ее семьи.
— Элена была дочерью Дракулы и княгини Елизаветы, — задумчиво проговорила Анна, выхватив дневник, — после рождения сыновей она стала первой охотницей на вампиров, если верить семейным преданиям, но через год без вести пропала в горах на очередной охоте. Не мог же Дракула убить собственную дочь? Или…
Этот вопрос повис в воздухе, оставив вокруг себя ореол таинственности. История Дракулы была им известна лишь из официальных документов, оставленных Валерием Старшим, но что было на самом деле, не знал никто. Было бы не лишним узнать мнение человека, который лично был знаком с основателем их рода. Тем более что высшие силы так любезно предоставили ей такую возможность.
Раскрыв ветхую тетрадь, которая, судя по запаху пыли и плесени, исходившему от страниц, пролежала не в библиотеке, а в каком-то полусыром чулане не одно столетие, девушка уселась в огромное кресло перед камином. Некоторые страницы в дневнике истлели под натиском времени настолько, что практически рассыпались в руках, а некоторые почти невозможно было прочесть из-за расплывшихся от сырости чернил, но Анна с упорством кладоискателя, нашедшего очередную подсказку, вчитывалась в каждую строку, пытаясь построить картину жизни этой таинственной особы, чей образ вдохновлял ее многие годы, ибо она была первой женщиной, которая осмелилась взвалить на себя такую тяжелую ношу, первой охотницей, которая решилась отыскать логово Дракулы, сокрытое в заснеженных горах.
Если бы не время, ее дневник мог бы вполне считаться произведением искусства. Тяжелый для такой книги переплет был сделан из кожи с тисненым фамильным гербом на корешке, по краям шла небольшая окантовка из золотых пластин с растительным орнаментом, но истинной драгоценностью было содержание, ибо его обладательница поместила на пожелтевших от времени страницах свою душу, которую не могла открыть ни одному члену своей семьи. Именно поэтому она сокрыла свой дневник в тайном отделении одного из сундуков с книгами, где его, по чистой случайности, отыскал Карл.