Пронзая ветер
Шрифт:
— Наверно, наши грехи нас держат здесь. Может быть, если мы покаемся в них, нас простят.
Ртуть покосилась на нее заплывшим глазом:
— Кто простит?
— Не знаю, — вздохнула девушка.
Митрильцы, насколько она поняла, в богов не верили. И кроссцы тоже. Всемогущими считались правители, но до богов им было далеко. И представься сейчас возможность, Ланетта не стала бы взывать к их милости. В этом проклятом мире лучше жить самой по себе. Как Моль. Или не жить.
О чем думала Ртуть, Ланетта не знала. Да сейчас ей и не было это интересно. Она лежала и слушала жужжание слетевшихся на пиршество мух. Солнце поднималось выше,
— Это из-за того, что я такая мерзкая и отвратительная, — прошептала Ртуть. По ее щеке поползла слезинка. — Лани, скажи, что ты не держишь на меня зла. Так легче умирать. Лани?!? Не смей умирать раньше меня! Иначе я умру от страха!
— Ты не мерзкая, Ртуть, — с трудом прошептала Ланетта. — Жила, как умела. Я тоже. Просто так все сложилось. Чертовски неудачно.
Откровенные разговоры
В мире серости и тесноты впервые что-то произошло. Туманные языки взметнулись, заклубились вокруг кокона в бесполезной попытке удержаться. Пространство вокруг заполонила песчаная буря. По прозрачной оболочке заскрежетали, защелкали сонмы песка, раскаляя ее. Жар быстро сделался невыносимым. Я знаю, что стенки прочны, но позволить себя зажарить никому не дам. Превозмогая боль, упираюсь и делаю отчаянную попытку вырваться наружу. Скрип, скрежет, отвратительно пахнет паленым….
— Воды, — прошептала Ланетта.
Над ней нависло темное облако, а потом в рот полилась живительная влага. Она дарила невероятное блаженство. Облако начало густеть. Оно обрело форму и цвет, а потом превратилось в лицо с серыми глазами. Самыми дорогими глазами на свете, которые с тревогой взирали на нее. Сейчас, находясь на пороге смерти, было глупо обманывать саму себя.
Влажный платок лег на лицо, и струйки холодной воды потекли на шею.
— Линь, давай отнесем девочек в тень. Они здорово обгорели. Там займемся ими по-хорошему.
Ее бережно подняли и понесли в лесной сумрак.
— Коросс, — прошептала она.
Растрескавшиеся губы растянулись в счастливую улыбку. Рот сразу наполнился солоноватой болью. Но это неважно. Так приятно называть его имя. Но еще приятнее знать, что он рядом. Его присутствие наполняло жизнь смыслом…
— Лани, — простонал Коросс, — скажи, куда делись твои амулеты? Тебе сейчас нельзя расходовать Силу.
— В луже, наверное, — проговорила девушка и содрогнулась, вспомнив, как орбы медленно таяли под кучей пузырников.
Рядом потрясенно присвистнул Шут, явно прочитав ее воспоминания. Как только руки и ноги освободили от пут, их начало жечь. Боль была так невыносима, что она закричала. Эхом ей откликнулась Ртуть.
— Линь, растирай Ртуть. Нужно разогнать кровь. А я займусь Лани.
— Коросс, у нее ноги…
— Что? — с раздражением осведомился он.
— Кожа слазит…
Чертыхнувшись, Коросс на мгновение пропал из видимости. Теперь над ней склонился зеленоглазый блондин и осуждающе покачал головой:
— Ну, вы и накуролесили, подруги. Как вас самих-то пузырники не тронули?
— Линь, не спрашивай ее ни о чем, — резко заметил Коросс. — Не видишь, она на пределе? Она своей Силой весь лес перебудила. Надо срочно отыскать амулеты. А пока усыпи ее. Так, чтобы без сновидений…
Проснулась Ланетта, когда стемнело. Она обнаружила себя укутанной в одеяло и лежащей у костра. Над головой сияли звезды, а вокруг шумел лес.
— Проснулась? — спросил Коросс, подсаживаясь к Лани.
— А где Линь? — вместо ответа поинтересовалась она.
— Ушел за лошадьми, — сообщил Коросс. — Ртуть очень плоха. Ее ноги — это просто ужасно. Я что-то смог сделать, но нужны снадобья, чтобы дело пошло на лад. Что произошло?
— Сначала Ласка обварил ей ноги кипятком, а когда она попыталась сбежать, связали очень туго. Да потом мы на солнцепеке долго пролежали.
Коросс вздохнул, подавая ей бульон.
— Пей. Тебе нужно восстанавливаться. Ртути повезло дважды: то, что у нее есть небольшие способности к управлению Силой, и то, что ты была без амулетов. Даже не сознавая этого, она забирала часть твоей Силы, чтобы поддержать себя.
— Я рада, — коротко отозвалась она, прикасаясь к лицу.
Оно было липким и вонючим.
— Барсучий жир, — Ланетта почувствовала в темноте улыбку Коросса. — Пара дней — и ты снова станешь красавицей, а пока придется потерпеть.
— Понятно.
Вопросы красоты ее сейчас волновали в меньшей степени.
— Как вы нашли нас?
— Линь выбежал мне навстречу, когда я уже почти подошел к стоянке. Я издали почувствовал его ужас. Фургон был опрокинут, все вещи раскиданы, а Папаша Мот…
Он оборвал сам себя и осторожно обнял девушку. Его голос невольно дрогнул:
— А потом я увидел лошадь с отпечатком твоей руки… И тут во мне словно что-то оборвалось…
— Кто была та девушка… Арона? — спросила Ланетта, отстраняясь.
«Хороший вопрос, Лани», — заметил кто-то внутри нее. И этот кто-то, недавно проклюнувшийся, теперь осторожно высовывал свой любопытный носик за пределы треснувшей скорлупки, чтобы осмотреться.
Коросс некоторое время молчал. Она чувствовала на себе его взгляд, но сейчас ее волновало другое. Ланетта прикрыла глаза, желая разобраться в необычном ощущении двойственности. Возможно, она действительно израсходовала всю себя, иначе как можно объяснить ее нынешнее состояние. Та другая половинка была Ланетте абсолютно незнакома. И вылупившаяся из глубин подсознания сущность излучала острое желание знать больше. Чтобы решить, стоит выбираться из своего тесного мирка или остаться там.
— Расскажи мне о своей любви, Коросс. Как вы познакомились?
Коросс тяжело вздохнул и заговорил. Сначала неохотно, с трудом подбирая слова, но затем прошлое поглотило его, и речь полилась плавно, мелодично. Девушка слушала, глядя на пламя. В ее душе тоже бушевал костер, на котором жарилось ее сердце. И то неведомое существо внутри нее чуть не облизывалось, мечтая его откушать.
— Для меня это все случилось почти вчера, хотя прошло около двадцати лет. Башня, где я все это время был… Я уже говорил: время там летит незаметно… Полог в то время уже начал трещать по швам и жуткие твари грозили прорвать магический заслон, чтобы напасть на наши земли. И тогда было решено организовать экспедицию в Валгаву, чтобы починить Полог, а заодно попытаться разузнать о Черном Драконе. Возглавил ее Белый Рыцарь — легендарный герой последней войны, любимый племянник короля Диогэла. То путешествие полностью перевернуло меня, заставило по-новому посмотреть на себя и на других людей. Митрилец стал для меня идеалом, образцом для подражания, а девушка-дикарка — любовью всей моей жизни.