Прообраз для героя
Шрифт:
Прибавлю, что за указанный срок она ничего не заработала, поскольку, посвятив себя моему выздоровлению, была вынуждена взять отпуск за свой счет.
Таким образом, к дате моей выписки семья была на грани банкротства, а наступивший и положенный мне восстановительный период не имел под собой никакой материальной подоплеки.
Я оказался дома, был тому счастлив, но все равно нервничал и ночью спал мало - меня без конца будила мысль о нулевой отметке семейного бюджета. Чувствовал себя виноватым – надо ж было разболеться так недешево!
Жена же, покрывшись к утру нервными красными пятнами, осунувшись
Ей было знамение: телефонный звонок в темноте накануне рассвета и неземной голос, провещавший на незнакомом языке, что со дня на день наше финансовое положение всенепременно изменится к лучшему.
Звонок телефона посреди ночи раздавался - я слышал. Слышал также, что моя драгоценная поднимала трубку. Не услышать ее сложно: как зыкнет свое “алло!!!” – мертвый встанет. А день или ночь – ей без разницы, потому что она всегда в боевой готовности.
“Жизнь – борьба, и в ней каждодневно нужно побеждать”, - говорит она. У нее и в мобильнике военные марши. Марш “Парад” (ее любимейший) – для вызова, “Встречный марш Императорского Преображенского полка” – для будильника. А режим громкости – на высшей отметке. Есть у нее в мобильнике еще марш “Прощание Славянки” – его она периодически меняет в будильнике со “ Встречным маршем Императорского Преображенского полка”. Жалуется, что привыкает то к одному, то к другому и они ее перестают будить. Можете себе представить: привыкнуть к играющему на полную громкость военному маршу и перестать от него просыпаться?! Кто-нибудь бы сумел? Сомневаюсь. А вот она умеет.
Марши в мобильник по ее просьбе закачал сынок, и, надо сказать, откликнулся тотчас. Тает перед армейскими мамочкиными замашками.
Но как любовь всей моей жизни усвоила содержание звонка, когда голос в телефоне, напомню, неземной, еще и звучал на незнакомом языке, - сие осталось бы тайной, известной лишь посвященным, но жена - естественно, посвященная - поведала мне “как”. Незнакомый язык отдавался в ее голове смутными видениями, вызывающими просветление в ее эмоциональных недрах, что – видения и просветление вкупе - предрекало скорое обретение семьей душевного равновесия.
Если кто не понял, я не виноват. Лично до меня дошло. Приблизительно.
Однако представьте: спустя день после звонка, предназначавшегося единственно для незримой и неосязаемой субстанции, скрывающейся внутри милой моему сердцу женщины, мне и в самом деле материально помогло предприятие. Оно не забыло моего самозабвенного ударного труда и сполна окупило затраты на лечение.
Я обрел возможность не беспокоиться о средствах и в полном душевном спокойствии поправляться на дому еще в течение двух месяцев.
Бросить курить я не смог – прошу прощения. Большой стаж зависимости сделал ее неодолимой.
Все же подошел к нашему с зависимостью союзу критически и выбрал компромиссный вариант: с “четверки” перескочил на “единичку” - самые слабые по содержанию никотина и смолы сигареты, - сократил вдвое дооперационную суточную норму, а затягиваться стал через раз и в четверть
Выздоровление мое проходило замечательно, с одной стороны, и не шибко здорово, с другой.
***
Царствовало лето. Ему радовалась природа. Светило яркое солнце. Жара в тот год не оборачивалась зноем. По утрам и вечерам дул прохладный ветерок, привносящий в квартиру неповторимый аромат трав и цветов, растущих в рощице, что располагалась по соседству с домом, а также свежесть и влажность от протекающей через рощицу речушки.
Я упивался долгожданным, да к тому же затянувшимся отпуском, обитая на чистых простынях, воссоединяясь с обожаемыми фантазиями своего кумира Роджера Желязны и обнимая наших собак, которых боготворил. Ими были двухгодовалая псовая борзая сука, очень красивого – белого с половыми пятнами - окраса, и восьмилетний псовый борзой кобель.
Напротив, на тумбочке, по-домашнему ненавязчиво бубнил телевизор. Еда мне подавалась в постель, и я ни в чем не знал отказу.
Когда солнце начинало клониться к закату, с женой или сыном я выводил на часовую уличную прогулку наших любимых борзых. Ежедневные непродолжительные хождения были прописаны мне хирургом по сосудам.
Но вот незадача: если до подъема с кровати жизнь для меня выглядела восхитительной, то после давалась нелегко. Вживленный в меня шунт, расположенный продольно в правом бедре и не чувствовавшийся в покое, заявлял о себе, едва лишь покой нарушался.
К нему настойчиво начинала притираться плоть, и взаимодействие живых тканей ноги с ее искусственной составляющей доставляло массу разнообразных и невыразимо мучительных ощущений. Конечно, если бы я передвигался с помощью палочки, этих ощущений было бы значительно меньше, но хирург запретил ее использование спустя два дня после операции. Он заявил, что палочка в руках прооперированного им пациента – приговор ему как специалисту по сосудам.
Великолепная - надежная, удобная в руке, красиво мореная под красное дерево, с мягким резиновым наконечником – палочка моментом была изъята из обращения вездесущей спутницей моей жизни и запрятана неизвестно куда.
Как специалист хирург мог торжествовать победу, и, когда я лежал в постели, мои мысли о нем были преисполнены благодарности. Однако во время движения я ненавидел его люто – уж не знаю, что с ним приключалось в означенные моменты.
Так я и зажил: уколы бесплатного инсулина, по три на дню; разорительные по стоимости таблеточки от атеросклероза и для разжижения крови; постель с любимой книжкой и ненаглядными собачками; вечерняя с собачками прогулка; периодические, для продления больничного, посещения хирурга районной поликлиники и… сон - в избытке, сладкий, как сахар. Сахар, который диабет отнял у меня навсегда!!!
***
В средине августа, на закрытии больничного листа хирург районной поликлиники поинтересовался, не желаю ли я оформить инвалидность.
– А это возможно? – с горечью вопросил я, даже в шунтированном своем положении не отождествляющий себя с инвалидом.
– По идее - да, если постараться, - несколько расплывчато начал врач и, не оттягивая, пояснил: - Вот если бы вам шунт не вшили, тогда - вне всяких сомнений. Наличие же шунта и как следствие работоспособной ноги создает проблемы определенного свойства.