Пропавшая экспедиция

Зак Авенир Григорьевич

Федякин раздраженно захлопнул окно, прошелся по кабинету, поправляя стулья, папки на столе. В сердцах ткнул валявшийся в углу самогонный аппарат.

— Почему сразу ко мне не пришел? Кочегаром нанялся… Маскировочка… — сердито выговаривал Федякин Куманину, сидевшему у стола с подвязанной рукой — здоровой он старательно свертывал цигарку. — Почему ко мне не пришел?

— Осмотреться хотел. Послушать, о чем люди болтают.

— Значит, за границу золото уходит? А почему думаешь, что с Ардыбаша? — слегка успокоившись, спросил Федякин.

— Предположение

есть. Научное, — многозначительно произнес Куманин.

— Насчет золота нынче не слыхать… Кто этим делом баловался, мы поприжали. К примеру, Зуев, официант из «Парадиза», я его дважды за спекуляцию золотишком брал. Ну, пригрозил. Вроде бы успокоился. Похоже, на лошадей перешел.

Федякин зажег спичку, дал Куманину прикурить.

— А где он золото брал?

— Да у строителей в ресторане, напьются, он у них по дешевке и скупал. Надо было посадить. Да он все по мелочи. Пугнул его маленько.

— Добренький ты… — прищурился Куманин.

— Погоди-ка. Это все ерунда. А есть дело и посерьезней. Я тут неделю назад одного офицера бывшего взял. Ну того, что с вами на Ардыбаш ходил…

— Зимин?! Он жив?! — вскочил Куманин.

— Жив. Может, его рук дело? Места знал…

— Я должен его повидать, — помолчав, сказал Куманин.

— Не выйдет. Сбежал. Кто-то его у конвоя отбил. Вот ищу кто. Есть сведения, что Зимин Смелкова убил.

Куманин удивленно взглянул на Федякина.

— Федякин! Зимин не убивал Смелкова.

— Как так не убивал? У меня бумага есть. — И Федякин вынул из папки замасленную бумажку, подписанную Субботой.

— Суббота? — спросил Куманин и, повертев бумажку, повторил: — Суббота… Где он сейчас, Ефим Суббота?

— Где ему быть. У себя в лавке небось. Лавка у Него москательная в городе. Зачем он тебе?

— А за тем, что Смелкова как раз Суббота и убил. Понял? — сказал Куманин с расстановкой.

Таратайка угрозыска остановилась возле двухэтажного, наполовину кирпичного, наполовину деревянного дома. В нижнем этаже помещалась москательная лавка, принадлежащая, как гласила вывеска, Ефиму Субботе. С таратайки соскочил Федякин, медленно, придерживая раненую руку, слез Куманин. Ставни на окнах лавки были закрыты. На дверях висел тяжелый амбарный замок. Из ворот выскочила маленькая взъерошенная собачонка и с остервенением залаяла.

— Путаешь ты, Куманин, — недоумевал Федякин. — Суббота партизанам помогал. От расстрела Смелкова и комиссара спас. Всем известно. Зачем ему опосля убивать?

— А думал ты, — спросил Куманин, — зачем Субботе понадобилось Смелкова от белой пули спасать?

Он потрогал замок и взглянул на Федякина. Тот задумчиво дергал свой ус.

— Не думал, — сам себе ответил Куманин. — А я тебе поясню: золото смелковское заполучить хотел!

Федякин недоверчиво покачал головой:

— Он все имущество экспедиции лично им в руки передал. Для чего?

— А для того, чтобы ты всем про его честность доказывал. Ни золота, ни карт там не было.

— А ты уверен, что именно Суббота стрелял в Смелкова? — не сдавался Федякин.

— Да мы его с Митькой Ольшевцом как тебя видели. Он стрелял! Догнать только не успели. А то, что он на Зимина это дело валит, очень даже подозрительно.

Федякин распахнул калитку, вошел во двор. Высокая, жилистая старуха, стоя на крыльце, кормила гусей.

— Почему лавка закрыта? — спросил Федякин.

— За товаром уехали, — неохотно ответила старуха.

— Давно?

— С неделю будет.

— Когда вернется?

— Кто знает… Он хозяин.

Из-под навеса в дальнем углу двора выглянул милиционер.

— Товарищ Федякин! — позвал он.

Федякин и Куманин под неодобрительными взглядами старухи направились к навесу, под которым стояли телеги. Милиционер показал на одну с широким полком.

— Она! — сказал милиционер.

Куманин непонимающе глянул на Федякина. Тот обошел телегу кругом, потрогал рессоры.

— Он говорит, что на этой телеге увезли Зимина, — сказал он Куманину. — Рессоры зеленые… Это еще не факт.

— Похоже, — задумчиво сказал Куманин.

— Ты откуда знаешь? Ты, что ли, телегу видел?

— Телега телегой… — сказал Куманин, — а вот, что Зимина Суббота перехватил, очень даже похоже.

— Что будем делать? — задумался Федякин.

— Как фамилия того официанта… ну, что золотом спекулировал?

— Зуев.

— Вот с него и попробуем начать, — решительно заявил Куманин.

Суббота лежал на столе, покрытом лоскутным одеялом. Из окна бил яркий солнечный свет, и медные шарики на высокой металлической кровати, стоявшей у стены, сверкали как маленькие лампочки. Рогов заканчивал операцию.

Суббота лежал с раскрытыми глазами и, подавляя бель, следил за действиями Рогова.

Наконец Рогов выпрямился и, сбросив на пол бинты, которыми были обернуты его руки, подошел к деревянному ушату, стоявшему в углу, у двери.

— Не помру я, доктор? — с трудом произнес Суббота.

Рогов засучил рукава. Марфа стала поливать ему воду из большого железного ковша.

— Выживешь, — сказал Рогов. — Если бы сразу привезли в больницу, давно на ногах был.

— В больницу… — усмехнулся Суббота и закрыл глаза.

Рогов взял у Марфы полотенце.

— Я прошу доставить меня в город, — сказал он, вытирая руки. — Немедленно.

— Вылечишь — поглядим, — ответил Суббота, не открывая глаз.

Рогов взглянул на него, видно было, что Суббота с трудом превозмогает боль.

— В больнице я бы сделал операцию под наркозом, — сказал Рогов.

Подойдя к массивному, занимавшему чуть не полкомнаты буфету, он взял из тазика маленькую пулю, повертел ее в руках и сунул в карман.

Рогов вышел на крыльцо, снял очки и подставил лицо солнцу.