Пропавшая
Шрифт:
Каждое утро, со дня своего знакомства, когда покупала у нее, она рассказывала обо всех происшествиях не только порта, но и столицы. Не женщина, а клад! Я как можно усерднее напрашивалась ей в приятельницы, делясь своими знаниями в травах и некотором лечении, особенно по-женски. Здесь лекарские услуги стоили дорого, так как самих лекарей было немого, тех, кто бы занимался частной практикой, особенно в бедной части города. Поэтому она меня привечала и пользовалась моими советами. Кстати еще представляла и другим торговкам, как травницу и мой круг общения
Вскоре таковая представилась.
Сегодня я вышла довольно поздно, и уже не рассчитывала на встречу с моей рыбной подруженцией, так как она была ранней пташкой и распродалась быстро. Но все-таки пошла в сторону ее лотка. Толпа уже поредела, но все еще присутствовала, хотя шум поулегся.
Пока рассматривала оставшийся на прилавках улов, не заметила какую-то суету за спиной. Обернувшись, ахнула! Недалеко стоявший молодой парнишка схватился за бок и начал медленно оседать на колени. Из-под пальцев показалась кровь. Лицо его стало бледным, глаза расширены. К нему подбежали двое плотных мужиков, подхватили под руки и громко закричали:
— Лекаря! Ради Истинного! Лекаря сюда позовите!
Парень уже потерял сознание: голова его свесилась и ноги подкосились. И если бы не те двое, он бы уже лежал на земле бездыханный.
— Разойдитесь! — опомнилась я, протолкнувшись сквозь образовавший круг любопытствующих, — Дайте посмотреть!
Круг разомкнулся, пропустив меня. Я опустилась перед ним на колени. Осмотрела. Большое кровавое пятно было слева.
— Слава Богу, что не в печень, — мысленно перекрестилась я, — без хирурга бы здесь не обошлось. А главное без инструментария.
Пропальпировав место ранения, пришла к выводу, что рана по касательной: небольшой порез на брюшине и лишь слегка задета диафрагма.
— Повезло парню, — подумала я и прижала к месту пореза свою косынку, которую сдернула с головы.
— Надо зашить, — повернула я голову к одному из мужчин с тревогой смотревшему на мои действия, — а так не страшно.
— Ты лекарка, что ли? — спросил тот, хмурясь.
Я кивнула.
— Немного могу. Травница.
— Тогда давай лечи, — кивнул на лежащего парня.
— Где, здесь? — хмыкнула и развела руками, — И как ты это себе представляешь? Тем более что нужно еще кое-что для этого.
— Сейчас едем к нам, и там будешь лечить, — твердо и безапелляционно заявил он, как будто приказывал прислуге.
Я пожала плечами.
— А где транспорт? Не нести же его на руках.
Мужик повернул голову и свистнул. Тут же подскочили еще четверо, — И откуда только взялись, — и подхватили бессознательное тело парня. Я тоже поднялась, все еще придерживая платок на ране. Кровь все сочилась и уже мои руки были полностью замазаны и даже та ткань,
У выхода уже стоял тарантас, похожий на пролетку. Втащив парня на сидение, они положили его ко мне боком, чтобы я могла зажимать рану. Экипаж дернулся и рванул по улице. Еще долго я слышала шум, оставшийся за спиной. Там еще не утихли крики и разговоры о случившемся. Понимать кто этот молодой человек, почему ранен, за что и кто эти крепенькие мужички с ним, мне не было времени. Это потом я узнала, что это были смотрящие. Они отвлеклись зачем-то и упустили мальчишку из виду. А сейчас был больной, и его надо было спасти, тем более, совсем еще пацан, лет шестнадцати.
Вскоре мы подъехали к большому дому, почти коттеджу, на земной лад, в три этажа, очень похожий на дом Гулы, та же коробка, только много окон и большой участок, на который въехали через резные кованые ворота. Дорожка перед парадным входом, посыпанная белой галькой, упиралась в высокую лестницу, которая переходила в широкую веранду или типа ее. Козырек над ней поддерживался витыми колоннами из камня. Двери арочные, двустворчатые уже были открыты, и по лестнице с криком неслась нам навстречу моложавая женщина, одетая в богатый наряд. Она бросилась к экипажу и вцепилась рукой в его край.
— Сынок, — запричитала она, прижимая другую руку ко рту, — Что случилось?
Соскочившие с повозки мужики, подхватили тело и побежали к дверям. Навстречу уже высыпало много народу: тут были мужчины и женщины разных возрастов и, судя по виду, разных специальностей. Кто это такие я не знала, но то, что этот паренек здесь либо хозяин, либо сын хозяев, было заметно.
Спрыгнув, придерживая руку на ране, быстрым шагом шла за ними. Женщина ахала и всхлипывала у меня за спиной. Пробежав по лестнице, свернули направо, и один из слуг толкнул первую дверь.
Это были мужские покои: стены в серых тонах, синие шторы на окнах, большое спальное ложе и высокие антресоли по бокам комнаты. На полках между ними лежали и висели атрибуты мужского внимания: книги в толстых переплетах, тубусы или похожие на них округлые кожаные и бумажные емкости, разной длины и цвета, шпаги и мечи, кривые сабли и даже топоры, с резными ручками. В углу, стояли экспонаты, похожие на наши манекены в латах, или как это тут называют. Такого мне еще не приходилось здесь видеть. Сундуки, столы, лавки. Все говорило о богатстве и значимости хозяина этой комнаты.
Парнишку положили на кровать. В комнату набилось много народу и все что-то говорили, ахали, всхлипывали, создавали ненужную толчею.
— Всем выйти вон, а его на этот стол и придвиньте его к окну, — крикнула я, повернувшись к мужикам.
Они тот час подхватили его и положили на стол, который быстро передвинули к свету. Потом начали выталкивать из комнаты ненужную толпу. Осталась только плачущая женщина, которая уже сидела на лавке и ей подавали кружку с водой. Она всхлипывала и все рвалась к нам. Ее осаживали, уговаривали не мешать лекарке.