Пропавший город
Шрифт:
Не люблю беспомощность. А сейчас я себя ненавидела. Только бы не раскиснуть. Алекс, зараза, ну что тебе стоило извиниться за своё поведение? И не была б я тут, во всей этой шайке. Вот, вроде бы, должна быть признательна им, а нет этого. Я жить хочу, полноценно, а не влача жалкое существование инвалида. Как они через это проходят? Наверное, очень сильны духом. Что если зрение никогда не вернётся? И я застряла здесь, где нет никого родного, нет моего супруга, к которому сейчас испытывала лишь раздражение, что его нет рядом.
Слёзы уже готовы были потечь, как на голову опустилась рука, погладила меня, успокоила. Капельки всё же сорвались. Проложили дорожки. Сильная рука притянула к своей груди, прижала. Я всхлипнула. Сейчас я была очень уязвима, и воспользоваться моим состоянием было бы проще всего. Вот только Молчун был другом, хорошим другом. Хотелось выплакаться, рассказать ему. Но нельзя. А ещё я всё ждала, когда же он заговорит, пусть шёпотом, но скажет что-то, что мне не показалось. Надежды были напрасны.
Снился мне Алекс. Он ни слова не говорил, но глядел на меня осуждающе. Мол, не послушалась, ушла, и что теперь? Он ведь защиту предлагал, зачем тогда женились? И не сказал того, что я хотела услышать. А взгляд его говорил, что виноватым себя он не ощущает и просить прощение не будет.
Разбудил меня удар в барабан. Я бы подскочила, если б меня не удержали сильные руки.
– Сливки собираешь, - услышала осуждающий голос Баяна.
С кем это он? И тут дошло, что Молчуну. Значит, не показалось, приходил к беспомощной девушке ночью.
Я совершенно не выспалась, глаза казались больными, поэтому их даже открывать не пыталась.
– Ладно, собирайтесь, пойдём в город. Нас пригласили дать представление у главы города. У нас два часа, чтобы подготовить представление. Так что быстро умываться, завтракать. Надеюсь, что Оксана уже на ногах.
Моего мнения не спрашивали. Просто сказали, что я должна буду исполнить. Все были заняты отрабатыванием своих номеров. Шумило играл на барабане или каком-то ударном инструменте, отбивающем ритм. Баян руководил всем и был солистом. Ну а я должна была петь свою песню, иногда подпевать, и один раз вместе с ним по очереди и вместе. Благо, стоять меня не заставляли, но, выступая, сразу предупредили, я должна буду стоять. Просто потому что сидеть в присутствии господ нельзя, разве что они сами разрешат.
Класс!
Перед самым выходом меня отозвал Баян.
– Прынцесса, слушай внимательно. Не знаю, как выйдет, но если вдруг тебя захотят оставить себе, не вздумай взбрыкнуть. Поняла?
– Что значит оставить себе?
– Приглянёшься кому из знатных господ. Потому что в случае неповиновения нас всех ждёт смертная казнь. В обычное время - рудники, но сейчас об этом не может быть и речи. А тебя всё равно оставят себе.
– Тогда почему бы вам не оставить меня тут? Или где-то в городе. Может в храм отведёте?
– с надеждой спросила я.
– Не выйдет. Я уже обещал изюминку в виде девушки с прекрасным голосом. И поверь, удрать не получится. Мне уже оплатили едой и золотом наше выступление. Нас найдут везде.
– А Оляна?
– Оляна? Смеёшься? Она девушка красивая, - на этом месте Баян рассмеялся, - но её разве что в зверинце как диковинку показывать. А, ты ж у нас не зрячая. Оляна девушка с хорошими знаниями и неплохо может танцевать, но она карлица, с заячьей губой.
Теперь я понимала её ревность. Бедная девушка. А ведь я не думала, что она такой может быть.
Спорить было бесполезно. Единственное, на что можно было надеяться, что я не понравлюсь этим господам. Но и фальшивить было нельзя. Что же делать? Куда ни глянь, везде какой-то кошмар меня поджидает.
На плечи опустились чьи-то руки. Словно подбадривающие меня.
– Спасибо, Молчун. Как же я хочу домой, - сказала тихо.
"Я рядом, всё хорошо, в обиду не дам," - словно на грани восприятия услышала шёпот, но он исходил словно бы отовсюду, а не со стороны спины. И кто это говорит?
Похоже, я уже того. Свихнулась, вот. Да и со столькими неприятностями сложно оставаться в здравом уме.
Шла я как на казнь. Ноги были пудовыми, еле переставлялись. Почти всю дорогу я молчала, а вот Баян и Шумило переговаривались.
– Красивая девка. Жаль отдавать такую...
– Жаль, не попробовали...
Блин, я вообще-то рядом иду и всё слышу. Никакого уважения ко мне. Неужели они б снасильничали?
– Но Молчун её охраняет. Ему тож приглянулась. Ишь, вцепился, как клещ...
– Может, мы его того... пока спать будет?
– Жаль талант терять. Нам очень повезло с ним, да ещё так вовремя. Обещали ещё деньжат подкинуть, если дело выгорит.
Переговаривались впереди идущие шёпотом, но эхо разносило их слова, доносило до меня. Судя по всему, шли мы туннелями, в темноте, освещаемой факелами. Значит, про "свет" не знают. Ну и пусть. Сообщать им не намерена. Молчун держался рядом и придерживал меня, когда я спотыкалась. А вот Оляна, похоже, осталась в лесу. Добро стережёт?
От слов мужиков становилось просто жутко. Групповушки мне тут только и не хватает для полного "счастья". Может, и хорошо, если меня знать приметит. Потому что с этими ребятами оставаться я не желала. Не дай Бог, прирежут Молчуна. Что тогда? Жалко парня. Хороший. Может, договориться с ним да сбежать, повернуть куда-нибудь? Да только я ничего не видела. Силы тоже оставляли меня.
Меня поражало спокойствие Молчуна. Правда, лица его я не видела, но ведь он слышит всё. Не может же он музыку играть, не имея слуха. Тогда почему спокойно относится к происходящему? Если я слышу, что говорят Шумило и Баян, то и он. Почему терпит?