Прорывая мрак времён

Ермакова Александра Сергеевна

Жар вновь окутал, принося долгожданное успокоение — Варгр нёс словно пёрышко, нежно прижав к широкой груди. Нахлынули новые ощущения, одурманивающие голову, растворяющие в неге. Катя прильнула сильнее — мужчина, сводящий с ума. Плевать, пусть несёт. Даже сейчас, чувства, вызываемые им, заглушали боль. Его тело… Точно! Он же, скорее всего, опять… голый! Негодование заклокотало:

— Пусти, остолоп! — прохрипела по-русски и зашлась кашлем.

Варгр остановился:

— Понял, что ругаешься, — процедил грубовато. — Но если хочешь вступить в диалог, говори понятно — на моём языке.

— На

каком? — сглотнула сухость во рту. — Кулаков и обзывательств?

— Отлично, — насмехающимся взглядом «ощупал» лицо, уголки губ поползли вверх, — язвишь, значит в порядке.

Поставил на землю и отступил, сложив руки на груди. Катя крепилась изо всех сил, но шагнуть не решалась. Ноги не слушались — замерли, как влитые, не желая двинуться. Перед глазами поплыла темнота, суживаясь до чёрного туннеля с поблескивающими звёздами. Приступ тошноты вынудил зажать рот — качнулась к дереву, упёрлась рукой в ствол…

— Интересно, куда ехала? — раздался полный сарказма голос Варгра.

Не ушёл, гад. Наслаждаётся мерзким видом покалеченной жертвы, плохим самочувствием несчастной.

Катя открыла рот для возмущения, но новый приступ рвоты заткнул — согнулась пополам. В глазах защипало — выворачивало наизнанку.

Желудок, наконец, успокоился. Катя стёрла с лица очередную порцию слёз. М-да… красота — страшная сила! Плевать, не напрашивалась на спасение. Ноги плохо держали, руки тряслись. Она прижалась спиной к дереву и уставилась на Варгра. Глубоко подышав, смахнула прилипшие волосы со щеки:

— Спасибо…

— Это за что?

— Спас…

— А как же твоё чутьё? — на лице Варгра появилась усмешка.

— Сложно объяснить…

— Ты не справилась с управлением?

— Две твари… с крыльями… — искала оправдание.

Варгр посерьезнел — скулы натянули кожу:

— Видел… но мне сейчас не до них. Тебя бы подлечить, а кровососами займутся братья.

Кивнула и поморщилась — в голове не утихал перезвон колоколов.

Бъёрн младший шагнул навстречу. Катя, едва не потеряв сознание, вжалась в ствол дерева и затаила дыхание. Варгр, словно не замечая испуга, скользнул ласкающим взглядом по лицу и заправил ей за ухо выбившуюся прядь. Отвернуться нет сил. Чёрт! Раскисшая слабачка! Катя прикрыла глаза. Проиграла безропотно и бесповоротно — если поцелует, сдастся. Крепкие объятия и обжигающее тепло, заставили забыться. Мир покачнулся — Варгр опять нёс на руках. Расстройство, граничащее с облегчением, перешло в опустошение. Дура! Какой поцелуй? От неё омерзительно воняет. Побитая, окровавленная…

— Оставь, сама могу, — прошептав, уткнулась носом в оборотня.

Он прижал сильнее:

— Непременно…

Презрение к себе вытеснялось благодарностью Бъёрну младшему:

— Тебе не нужно со мной возиться. Брось. Пару часов, и я буду в норме, — всхлипнула жалостливо.

Варгр не остановился — руки, чуть дрогнув, напряглись:

— С удовольствием, но не хочу ламиям подарок оставлять!

— Я не подарок…

— Мне бы не знать! — оборвал. — Подарок — врагу не пожелаешь.

Гад, издевался! Катя процедила сквозь зубы:

— Оставь, — упершись в могучую грудь, отстранилась. — Всё отлично. Боль прошла,

голова не кружится. Сама доберусь.

— Сейчас, — отозвался безапелляционно. Прижал сильнее — Катя уткнулась обратно:

— Я тебя ненавижу…

— Уже понял.

Закрыла глаза и погрузилась в мир оборотня. Он заполнил собой всё пространство. Мощное сердцебиение отдавалось в ней, а её, словно улавливая заданный ритм, подстроилось под его. Запах, сводя с ума, перебивал другие. Жар обжигал. А крепкие руки… Только бы не отпустил. Лучше пусть кости сломает. Объятия давали долгожданный покой и умиротворение. Варгр — стена, каменная, непрошибаемая, а она за ней. Он может защитить, как и обещал. Главное, довериться. От переизбытка чувств Катя застонала — оборотень напрягся:

— Я сделал больно? — испуг в голосе вернул к реальности.

— Да, — прошептала Катя и всхлипнула: — самолюбию.

Стальное тело зверя расслабилось. Бёърн младший остановился:

— Спешу тебя обрадовать, — хрипотца над ухом вызывала волну мурашек. — Ты моё то же пошатнула.

Катя недоверчиво вскинула глаза на серьёзного, но смягчившегося оборотня.

— Лучше не дергайся. Я тебя отнесу домой, — бархатистый шёпот будоражил, лишая самообладания.

— Пусти, — шикнула, из последних сил сражаясь с желанием поцеловать, и ударила Варгра кулаком в грудь, — нарцисс.

— Ты мне тоже нравишься, — усмехнулся он.

— Мне плохо, — проскулила, сдерживая новый приступ тошноты. Варгр услужливо поставил на землю. Катя прислонилась к дереву и согнулась от очередного приступа рвоты. На плече лежала ладонь оборотня — придерживал, гад. Заботливый… Катя, досадуя на правду, колющую глаза, отмахнулась от железной хватки:

— Руки прочь. Помог — спасибо, дальше сама.

Тело — кусок отбивной! Каждая кость, сустав, мышца… Болело всё. Чёрт! Бъёрн младший как лекарство, его прикосновения лучше любого успокоительного и обезболивающего.

Неуверенно развернулась. Земля пропиталась водой, превратившись в чавкающую грязь. Ноги — свинцовые, горящие в огне. С каждым шагом пустота поглощала всё больше, словно тупым ножом вырезали сердце по кускам. Проклятый оборотень!.. Чтоб он провалился! На спине будто прожигали дыры — затылком ощущался издевающийся взгляд Варгра. Катя посмотрела назад — дьявольские глаза цепко следили, точно высматривали момент следующего позорного падения. Коршун, выслеживающий с неба жертву. Колкие слова застряли в пересохшем горле. Не он — тварь, сама — оторва. Бъёрн младший спас! Чего на него злиться? Хотя это не меняло того, что он — гад, не упускал случая поиздеваться, показать кто на коне, а кто под ним.

Катя запнулась — нога съехала с кочки, в лодыжке прострелила острая боль. Ахнув, завалилась на спину, слёзы разочарования и негодования хлынули по щекам. Варгр в два шага оказался рядом и грубо подхватил на руки — губы искривились в презрительной усмешке:

— Ты неуклюжая, как пингвин. Какая из тебя кошка?

— Я не кошка, полу… — всхлипнула, еле сдерживаясь, чтобы не двинуть по наглой физиономии. Сглотнув обиду, вновь ударила его кулаком в грудь: — Ненавижу…

— Помню, — прижал крепче, прервав квелую попытку вырваться.