Прощай, Ариана Ваэджа!

Странник Стелла

Он осторожно потянулся, ощущая в теле тепло и блаженство — видно, вчерашний отдых, да и еда тоже — сослужили свою службу. Голова была ясной, главное — никаких болей. Вытянул перед собой руки и окинул их внимательным взглядом. Кажется, все на месте, вплоть до каждого пальца. Разве только... кисти чуть поцарапаны да припухли немного... Видно, хватался ими за камни, пока летел, а может, и упал, на них опершись...

Попытался встать, но — не получилось. Не слушались ноги! Попробовал ими просто пошевелить и... понял, что тоже не может. Сначала жуткая догадка прострелила мозг, но

тут же отогнал ее прочь, прислушиваясь к биению сердца. Главное — он жив! Потянулся руками к голове, ощупал ее и снова подумал: жив, и этим все сказано!

— Как ты, Ванек? — раздвинув полог, зашел дед Архип с котелком в руках.

— Спасибо! Сегодня уже намного лучше!

— Вот и прекрасно! Я тебе опять травку заварил... попьешь, а там и рыбка пожарится...

— Откуда ж ты ее, Архип Пантелеевич, взял?

— Как эт откуда? Наловил! Здесь до речки с полверсты... И клев особенно хорош перед рассветом... Я говорил тебе, что люблю рыбку-то! Да... ты лежи покуда, лежи... не вставай... надо сил еще набираться...

Сибирцев понял, что старик не хотел пока огорчать его по поводу ног. Поэтому тоже ничего не сказал ему о том, что их не чувствует.

— Дед Архип! А как мне по нужде-то сходить? Если, говоришь, вставать не надо?

— Да мы тебя сейчас сдвинем немного вниз, там щель большая меж досками, а я подставлю чего... Главное, Вань, отлежаться чуток... Так что силы-то береги...

— Да понял я... понял!

Рыбка на самом деле была отменная — с дымком, как и полагается на хорошей рыбалке! Сам-то Сибирцев этим не баловался, разве что когда еще в гимназии учился, как-то пришлось... А сейчас... Где уж там в городе по рыбалкам ходить, когда со своей геоморфологией как с молодой женой, надо постоянно нянчиться: то к симпозиуму готовиться, то статью научную писать, а то и в другие губернии выезжать, как вот сейчас. И это кроме того, что каждый день нужно к урокам подготовиться, сегодня студенты стали очень просвещенными, сами вопросы задают, и не всегда простые.

Старик тоже поел. Присел на краешек палатей да и навернул как следует, видно, хорошо аппетит нагулял. А потом развернулся лицом к гостю да и спросил:

— Так ты бы, Ваня, рассказал... кто да откуда... как в нашем медвежьем углу оказался?

Сибирцев ему в общих чертах и выложил, мол, сам из Санкт-Петербурга, пришел сюда с экспедицией изучать почву и растительность, чтобы отыскать в этих местах какие древние цивилизации. А если нет, то хотя бы следы переселенцев с других мест — скорее, с северных, а может, и с южных.

— Соколик ты мой! — прервал его речь старик. — Знал бы ты, сколь было здесь ученых всяких, даже из стран заморских!

— Неужели? — удивился Иван Викторович. — Насколько мне известно, в Пермской губернии давно не было экспедиций. Лет двадцать назад прошла в Перми выставка... Да, это было событие мирового значения... А так... Да, еще лет двенадцать назад побывал здесь с археологической комиссией известный ученый Спицын, знаменитый на весь мир собственной методикой полевых исследований. Он посещал эти места и раньше, путешествовал по деревням, кое-какие ценные предметы собирал, а потом описал их в книге «Шаманские изображения».

— Ну... милок... — старик хмыкнул себе под нос. — Так то, верно, по бумагам... А так, без бумаг, тоже приходят... И ведь рыщут туда-сюда, ищут золото да каменья...

— Дед, это, наверно, не археологи, а искатели сокровищ... Их по всему миру полно...

— Ты сам сказал, что Спицын ценные предметы скупал!

— Ценные — это не значит, что из золота! Это изображения животных... Мы их тоже видели, когда были на Гляденовском костище. Там Спицын много чего нарыл из земли-матушки... так много, что нам уже ничего не оставил... так что пришлось разглядывать жертвенники и любоваться фотографиями...

Видимо, гость был не равнодушен к какому-то там Спицыну, о котором он упомянул, и в словах его прозвучала обида, поэтому старик его успокоил:

— Да ладно, Вань, я ведь не знаю, кто ученые, а кто — кладоискатели... Так вы, значит, были на Гляденовском костище?

— Конечно! И пробы грунта взяли... И на курганах... в Ельниках...

— А как сюда попал?

— Мы в Дивью пещеру пошли...

— Вот оно что? — лицо старика Архипа стало серьезным, он даже чуть нахмурился, не то вспомнив о чем-то, не то выражая свое недовольство тем, что незваные гости пожаловали в места рядом с его вотчиной. — И что? Ты упал откель? Иль провалился? Я ведь тебя подобрал из запруды... Разлилась нонче, видно, подземная река... много там воды накопилось...

— Из запруды? — переспросил Сибирцев. — Помню, что шли мы втроем в этой самой пещере и... шли очень осторожно, на карту смотрели, я — впереди, а мои товарищи сзади... И вот я сделал шаг, а под ногами почва заходила ходуном... не успел схватиться за стену — не дотянулся до нее, как рухнул вниз. Помню, слышал жуткий рокот бегущей воды, да, тогда еще и подумал, что лечу в пропасть, а там внизу — дно подводного океана...

— Ты один упал аль еще кто?

— Думаю, что один, мы шли не тесно друг к другу...

— А почему ж тогда я подобрал два вещмешка?

— Как два? — на лице Сибирцева застыл ужас. — Не может быть!

— Вот они, Ванюша, держи! — и старик подкинул ему сначала один, потом — другой. — Намокли сильно, так еще вчера я немного разложил вещицы-то на полу, да и просушил... а сёдни собрал...

Иван Викторович настолько был шокирован новостью, что первый вещмешок не успел поймать, и тот упал ему на грудь. Второй он перехватил на лету и судорожными движениями начал его развязывать.

— Да не торопись ты... успеешь... — старик понимал его нетерпение, как же, печется о своих товарищах, но и думал еще о том, что Бог его знает, сколько этому человеку придется у него гостить... может, и зимовать вместе будут. — Ну? Узнаешь вещички-то?

— Узнаю...

И узнал бы он их и с завязанными глазами... хоть на какой другой планете... Это были личные вещи Арбенина. Консервы и немного вяленого мяса — это, конечно, есть у всех... Но вот металлическая плошка... и кружка — такие были только у него... и вязаный свитер... да, его... А это — книга... Его книга! Он перевернул сгорбившиеся от влаги страницы и поднес их к глазам: