Прощай, Ариана Ваэджа!

Странник Стелла

Да, а где Сибирцев? Он свалился в пропасть гораздо раньше, но... упал вниз, еще дальше и глубже, или, напротив, застрял выше их? Звуки клокочущих потоков стали чуть тише, значит, от края пропасти они отползли. Но вот хорошо это или плохо? И для кого хуже — для них двоих или же Сибирцева? Кондратьев чувствовал, что коллеги здесь нет. Это ощущение — ощущение отсутствия — было настолько знакомо ему! Сколько раз приходил на встречу с партнером или на свидание с девушкой и всем нутром чуял, что в необозримом пространстве нет никого, кроме него! И все же на всякий случай приостановился

и прокричал:

— Сибирцев! Ау! Иван Викторович! Отзовитесь!

На его крики Богдан спросил:

— Здесь еще кто-то есть?

— Да! Есть! По крайней мере, должен быть...

Никто не отзывался. Стояла такая же чернота. И только шум воды со дна пропасти напоминал о том, где они находятся.

И тут... Арбенин нащупал рукой нечто... И бывает же такое, да и не только в книгах! Ручной фонарь! Только чей? Его? Сиротина или Сибирцева? Он подтянул предмет к себе и ощупал его. Защитное стекло разбито, да и не могло быть иначе... Но вот, кто его знает, а вдруг... Нащупал ползунковый переключатель и сдвинул его вверх-вниз. Так и есть: работает! Бледный огонек нити накаливания осветил площадку диаметром шагов на семь-восемь. Довольно ровную, если не брать во внимание каменистую почву под ногами, точнее, под коленками. Небольшие по размеру — самые крупные с куриное яйцо — камни создавали ощущение прочности, надежности. Да если что — здесь можно не просто ползать, но и — бегать!

Он перевел свет фонаря на Сиротина, чтобы повнимательнее осмотреть его. Так и есть! На голове — кровоподтек, скорее всего, ударился о камень, а может, наоборот — на него что-то упало... на правый висок. Одежда как-будто в порядке... И руки... А вот ноги... правая лежит неестественно, может, и перелом... или вывих... Он не очень-то разбирался в медицине.

***

Пропасть оставалась позади, а впереди просматривалось нечто вроде галереи. Свет фонаря выхватил потолок. Он был довольно высоким, по крайней мере, напоминал те, что видели они в предыдущих галереях. Как быть? Оставаться здесь и ждать чего-то или кого-то? Или же двигаться, не зная куда — к спасению или смерти? Скорее, все-таки второе... По крайней мере, больше шансов на выживание. Да и вообще, говорят: дорогу осилит идущий...

— Старший Друг! А у тебя есть вода? Так хочу пить...

Голос Сиротина, совсем мальчишки, вонзился в душу. Действительно, где-то была фляжка, он ее не успел тогда положить в вещмешок — так торопился. Мешка нет, явно внизу — на дне пропасти, так что унесло водой, но вот фляжка... Он замедлил движение и ощупал карманы. Да, вот она... Неужели Бог помогает? Не зря так часто он его вспоминал... Достал из кармана и тряхнул: легковата, совсем мало воды... Но передал Сиротину:

— Держи, Друг!

Что делать дальше? Лучше — ползти, неизвестно, сколько еще фонарь послужит, может, умирает он, что-то совсем бледно светит... Хочется поговорить с Богданом. Расспросить его о том о сем, нужно бы выяснить, что он помнит... Да... Но, может, не сейчас... а позже... Еще неизвестно, что у него с ногой? А если гангрена... начнется? Тьфу-ты! Ерунду сморозил! Все равно тяжело мальчонке с больной ногой... А лекарств нет никаких... Какие там лекарства, когда и людей нет на тыщу верст! Тьфу-ты, опять сказал нелепость!

Вот так и полз он, пробираясь все дальше и дальше по переходу, надеясь выйти куда-то, где может, и забрезжит свет... Должен же быть выход из этого подземелья!

— Старший друг! Давай отдохнем... — с усилием прошептал Богдан. — Нога...

И Арбенин протянул ему руку:

— А если так? Я буду подтягивать тебя, а ты упирайся в камни левой ногой и отталкивайся... Договорились?

И они проползли еще шагов пятнадцать, пока Арбенин не почувствовал в теле дрожь от напряжения. Так и он еще через пяток шагов совсем вырубится! И тогда никто им двоим не поможет. Нет! Надо беречь силы!

— Привал! — как можно беззаботнее воскликнул он. И выпустил руку Богдана.

— А у нас нет еды? — поинтересовался паренек.

— Увы... нет... — на эту тему Арбенин даже думать не хотел. У самого сосало под ложечкой... Кажется, последний их маленький перекус состоялся в каком-то зале... Да-да, том самом, с розовой девой... И когда это было? Сегодня или вчера?

Лаборант замолчал, он отдавал свою судьбу в руки Старшего Друга. Вот только... Да, очень жаль, что нет еды... Иначе Старший Друг его бы угостил...

Через несколько шагов фонарь погас. И пришлось ползти в полной темноте, хорошо, что галерея оставалась такой же ровной и широкой... и хорошо, что Арбенин успел ее рассмотреть еще при свете фонаря. Они еще раз передохнули и снова поползли. И тут... Что-то прошуршало над потолком! Да это же — летучие мыши! Говорят, они водятся в отдаленных уголках пещеры... А если — и вблизи выходов на белый свет?

Мыши стремительно пролетели над их головами в ту сторону, откуда и двигались путешественники, и наступила тишина. Клокот водных потоков уже почти не доносился, нигде не сыпались камни, никто не кричал и не стонал...

Арбенин нащупал рукой влажные камни. Значит, где-то рядышком — ручей, река или озерцо. Это его насторожило. Как быть? Остановиться? Двигаться дальше? Нет, надо двигаться! Он вытер влажную руку о дорожное платье и крепче ухватил руку Богдана.

— Держись, Друг! И не бойся воды! Ты плавать-то умеешь?

Спросил и только потом подумал: да как же он будет плавать, когда одна нога...

Богдан молчал.

Еще через несколько шагов воды стало больше, она была бы где-то по щиколотку, если бы не ползли, а шли... И, кажется, прибывала... А если... попробовать встать на ноги? Шальная мысль показалась ему безумной... Но ведь можно и попробовать...

— Друг, а ты сможешь встать на одну ногу? Я тебя буду крепко держать! Сможешь?

Богдан оперся о его бедро и начал приподниматься. Чувствовалось, что ему неимоверно тяжело, но он пыхтел, сопел и... встал.

— Отлично, Друг! Ты — молодец!

Он тоже начал приподниматься, упираясь одной рукой в стену. И — тоже получилось. Встал на ноги и вдруг подумал, что ступни ног словно задеревенели. Однако, пересилив страх, сделал один шаг — совсем маленький, а потом и второй — побольше. За стену продолжал держаться, так было надежней. И крепко сжимал руку Богдана, позволив ему опереться о свое плечо.