Прошло семь лет
Шрифт:
«А может, и думать не думали никуда ехать».
Мобильник Констанс завибрировал. Звонил Босари.
— А я знаю, куда Лараби сейчас направляются, — сообщил помощник. — Они заказали в компании парижского речного пароходства столик на прогулочном катере «Адмирал» на 20 часов 30 минут.
— У тебя дурацкие шутки, Босари!
— Я не посмел бы шутить с вами, капитан.
— Но это же ни в какие ворота, сам подумай! Если два убийцы сбежали, то у них, ясное дело, нет других забот, как поиграть в молоденьких и поужинать на катере! Так, что ли?
— Я сам в
— Не вешай трубку.
Констанс извинилась перед полицейскими железнодорожной службы, попросила не терять бдительности и направилась к парковке.
— Босари? — возобновила она прерванный разговор.
— Да, капитан.
— Встретимся на набережной у моста Альма.
— Я приезжаю с бригадой?
— Нет, возьмем их по-тихому. Ты и я. — Констанс подтянула пояс и глянула на часы на панели. — Интересно, успеем мы прихватить их до отплытия?
— Я могу попросить компанию немного задержать катер.
— Не надо. Если беглецы заметят, что отплытие задерживается, они могут испугаться и опять утекут у нас между пальцев.
— Я на всякий случай предупрежу бригаду, отвечающую за речные пароходства.
— Ты не будешь никого предупреждать и будешь ждать меня на набережной. Понял?
33
Такси спустилось по улице Монтень и высадило Никки и Себастьяна у моста Альма. Уже наступила ночь, но холодно не было. После квартала Барбес и Северного вокзала Себастьян испытывал настоящее наслаждение, очутившись в узнаваемом, куда более спокойном Париже с набережными Сены и светящейся Эйфелевой башней.
Пешком они добрались до пристани на правом берегу Сены, любуясь мостом Инвалидов впереди. Затененный раскидистыми каштанами, порт де ля Конферанс служил прибежищем для речных судов всех видов, принадлежащих компании парижского речного пароходства.
Небольшие пароходики у первых причалов на их пути выгружали толпы туристов, которых собирали гиды и вели к автобусам. Они быстро миновали эти причалы и направились к тем, где стояли пароходы-рестораны.
— Думаю, этот наш, — предположила Никки, указывая на большой, сияющий стеклами пароход с двумя палубами.
Они подошли к причалу, где стоял «Адмирал», назвали свои имена администраторше, та сказала им «добро пожаловать» и пожелала приятного вечера, снабдив глянцевым буклетом.
— Катер отплывает, — сообщила она, провожая их к столику.
На закрытой палубе, защищенной с обеих сторон сияющими стеклами, разместилось около сотни маленьких столиков. Атмосфера была создана самая что ни на есть романтичная. Приглушенный свет, мерцающий потолок, темный пол, на столиках между приборами трепещущие огоньки свечей, прикрытых стеклянными колпачками. Все рассчитано на интимность, сближение, даже стулья стоят рядом, принуждая пару сидеть как можно ближе. Усевшись у огромного окна и оказавшись так близко друг от друга, Никки и Себастьян невольно смутились. Себастьян опустил глаза и принялся изучать меню, которое обещало «оригинальные блюда с тонким вкусом, замечательно приготовленные нашим поваром из свежайших продуктов».
«Как же, как же!»
— Добро пожаловать, мадам, месье, — поприветствовала их официантка со сногсшибательной африканской прической, прикрытой легким фуляром.
Она достала из ведерка со льдом бутылку Кларета де Ди и налила им по бокалу игристого вина, а затем приготовилась принять заказ.
Себастьян небрежно отодвинул меню. Он находил их положение дурацким и смехотворным. Никки из вежливости взяла на себя труд отнестись к меню более внимательно и сделала заказ за двоих. Официантка занесла их заказ в свою электронную записную книжку и пожелала им хорошего вечера.
Катер был полон. Много было американцев, азиатов и французов, приехавших из провинции. Одни совершенно очевидно проводили в Париже медовый месяц, другие праздновали юбилеи свадеб, и все были рады оказаться здесь. Перед столиком Никки и Себастьяна сидели бостонцы: супружеская пара с двумя детьми, они вчетвером смеялись и шутили, им было хорошо и весело. Позади сидели японцы, шепча друг другу какие-то нежности на ушко.
— Умираю, хочу пить, — проговорила Никки и залпом выпила вино, кипящее пузырьками. И сразу же налила себе еще один бокал. — Не шампанское, но очень приятное!
Мотор зарокотал громче, завибрировали гребные винты. С реки поплыл легкий запах мазута, и пароход покинул мост Альма, сопровождаемый облаком чаек.
Никки приблизила лицо к стеклу. В это вечернее время на Сене чего только не увидишь! Большие плоские баржи плавно скользили по глади воды, мчались в облаках пены катера-«зодиаки» — то ли речная полиция, то ли пожарные. Перед парком Трокадеро пароход миновал небольшую пристань, прятавшуюся в тени платанов и тополей. Кое-кто из пассажиров, ужинавших на палубе их парохода, поднимал бокалы, приветствуя туристов на речных трамвайчиках, и те отвечали им дружескими кивками.
— Мадам, месье, вам принесли заказанные закуски: салат, гусиную печенку по-ландски с инжирным вареньем по-провансальски.
Себастьян, который поначалу отнесся к еде с полным пренебрежением, в один миг проглотил гусиный паштет. У него маковой росинки во рту не было после той отвратительной сырой рыбы в маринаде, которую он съел в кафе напротив лицея Джереми. Никки от него не отставала. Ничего, что тосты остыли, а порция салата оказалась крошечной, она расправилась с ними в один миг, стараясь утихомирить злобных фурий, которые проснулись у нее в желудке. И так же быстро расправилась с бокалом бордо.
— Не пей слишком много, — забеспокоился Себастьян, заметив, что Никки пьет уже четвертый бокал.
— Не будь прежним скучным занудой.
— Осмелюсь напомнить, что мы с тобой ищем сына и нам желательно разгадать заданную нам загадку.
Никки, вздохнув, возвела глаза к небу, но тут же полезла в сумку и достала ключ, который они нашли в камере хранения. Они вертели его так и сяк, рассматривая со всех сторон. Но не нашли ничего выдающегося. Разве что на головке выгравирована надпись «ABUS Security». Вот и все. Единственная, крайне скудная зацепка, которой они располагали.