Прости, но я люблю тебя
Шрифт:
— Да ладно!
— Я взяла только это. Радуйся, я могла ограбить тебя полностью! Забрать даже кредитки! Даже чашки, одну из которых ты разбил.
Она подходит к окну.
— Такси уже здесь!
Ники подбегает к кровати.
— Пока, — она чмокает его в губы, — ммм, как вкусно, похоже на чернику… — Она останавливается с пальцем во рту посередине комнаты. — Но я не приносила черничное. — Она улыбается с лёгкой дерзостью и убегает, закрыв за собой дверь.
Алессандро слышит, как лифт останавливается на его этаже. Затем открывающуюся дверь. Ники, которая входит в пустоту. Двери лифта закрываются. Он начинает спускаться. Потом Алессандро слышит
Немного позже он слышит звук. Мобильник. Алессандро просыпается. Он так быстро заснул… Сообщение. Он читает его.
«Всё ок. Я дома. Я не попалась родителям. Мороженщик спасся. Такси стоит дешевле, я должна тебе 12 евро! Но я хочу по поцелую на каждый. Доброй ночи! Мне будут сниться летающие синие чашки»
Алессандро улыбается и выключает телефон. Он встаёт, чтобы сходить в туалет, а потом заходит на кухню. Шоколад был действительно хорош… но он него такая жажда. Алессандро открывает кран и даёт воде стечь. Потом подставляет первый попавшийся стакан и пьёт. Оставляет стакан в раковине и уже собирается идти в спальню, когда вдруг понимает, что стол готов к завтраку. Чашка, салфетка, ложка. Даже чайник уже в боевой готовности. Достаточно включить его. Элена никогда не делала ничего подобного. Записка на рисунке под акулой. «Не говори, что не думаешь обо мне…» А под листком папка, на этот раз белая. Он переворачивает её. «Слоган Алекса». Алессандро замирает с открытым ртом. Поверить не могу. Я даже не мог набраться смелости, чтобы спросить её, думала ли она над этим… И она не просто подумала, она попросила подругу всё сделать и приехала, чтобы привезти мне это!
Алессандро трясёт головой. Ники и в самом деле уникальная. Затем он медленно открывает папку. Прекрасный логотип, пылающие буквы на фоне тёмно-синего неба. Нарисовано на прозрачной бумаге, чтобы было легче свести с одним из имеющихся рисунков. И фраза… Алессандро читает её, это идеально. А внизу ещё записка: «Надеюсь, тебе понравится… Я в восторге! Мне бы очень хотелось, чтобы эта фраза была для меня… Именно как этой ночью… я была сегодня твоей «ЛаЛуной»? Ладно, мне надо бежать! Извини. Есть вещи, о которых не нужно спрашивать».
Вдруг Алекс всё осознаёт. Он улыбается. Счастливчик. Затем он вновь смотрит на логотип. Да, Ники, ты права, это прекрасная фраза. И ещё кое-что. Не извиняйся передо мной.
50
Рассеянный бежевый свет пробивается сквозь хлопковые занавески окна. Дверь ванной открывается.
— Я просто не верю. Не могу поверить.
Симона, мать Ники, садится на кровать. Роберто перестаёт читать и смотрит на неё, немного раздражённый.
— Ты мне напоминаешь Гленн Клоуз, когда она вертится в постели, ослепшая от кокаина, умер мужчина, которого она всегда любила, она хочет, чтобы от её мужа забеременела её лучшая подруга, которая хочет ребёнка, но не может найти мужчину. Хочешь дать мне мороженого, чтобы я наслаждался твоим рассказом, или я могу и дальше читать?
— Ники уже не девственница.
Роберто испускает долгий выдох.
— Я знал. Ночь была слишком хороша, так что не было ни единого шанса на то, чтобы она не имела такого отвратительного завершения, — он кладёт раскрытую книгу на ноги. — Ладно, как ты предпочитаешь? Первое: чтобы я вскочил, крича как ненормальный, пошёл в её комнату, устроил ей скандал, затем вышел прямо в пижаме, чтобы найти ответственного парня,
— Хочу твою собственную реакцию! С тобой никогда не знаешь, чего ожидать.
— Мне кажется, что я вполне нормальный. Люблю свою жену, своих детей, мне нравится этот дом, мне нравится моя работа. Единственное, что делает меня не самым везучим человеком на земле, – это то, что не всегда я бываю полностью согласен с тобой. Но я знал, что давать тебе возможность делать всё – это не было адекватным решением. Я должен был сказать тебе то, что говорил нам профессор на устном экзамене: «Вы должны выбрать только одну тему». Вероятно, так мне бы не пришлось постоянно спорить с тобой.
— Когда ты такой, я даже говорить с тобой не хочу.
Роберто отрицательно качает головой, делает закладку там, где остановил чтение, и гасит лампу на ночном столике. Затем он поворачивается и пытается обнять жену, но Симона дуется. Она немного отодвигается и пытается вырваться из его рук.
— Хватит, милая, не злись… К тому же ты знаешь, что так мне нравится дальше больше. Ты ходишь по тонкому льду, знаешь? — он целует её в макушку, теряясь в не слишком сладком запахе её шампуня.
— Не приближайся, — говорит ему она, улыбаясь нежно и по-девичьи. — Ты холодный.
Затем она позволяет ему целовать свою шею, плечи, декольте. Роберто снимает с неё сорочку.
— То, о чём я говорю… Ты вообще понял?
— Ты о чём, любимая?
— Ники занималась любовью.
— Да, я понимаю. Зато как давно мы этим занимались в последний раз, я припомнить не могу.
Симона высвобождается из нежных объятий Роберто и немного отстраняется, пытаясь натянуть сорочку.
— Отлично, ты знаешь, какой ты? Вот такой!
— Такой – это какой? Такой же, как и прежде, вполне нормальный.
— Нет, ты холодный и циничный.
— Ну что ты говоришь, Симона? Ты преувеличиваешь. Возможно, ты не знакома с огромным количеством мужей и отцов, которые, услышав подобную новость, перекладывают всю вину на жён и матерей?
— Знакома, и поэтому я замужем не за ними.
— Вот. Но ты не можешь всегда прикрываться такими оправданиями.
— Я не прикрываюсь. Просто я думаю об этом. — Симона подтягивает к себе ноги и обнимает свои колени. Сужает глаза.
Роберто смотрит на неё и понимает, что она вот-вот расплачется.
— Дорогая, что с тобой?
— Ничего. Я устала, я подавлена, мне страшно, — с её щеки капает маленькая слезинка.
— О чём ты говоришь?
— О чём я… Ники уйдёт, оставит нас. Маттео скоро станет взрослым и тоже уйдёт, я останусь одна. Возможно, и ты влюбишься в молоденькую и красивую девчонку, может, ты найдёшь какой-нибудь способ, как делают многие, чтобы облегчить свою совесть, ты найдёшь отличный повод расстаться со мной, а может, наоборот, всё расскажешь мне, чтобы чувствовать себя более честным… — Она смотрит на него, пытается улыбнуться, вытирает глаза тыльной стороной ладони, иногда вытирает нос. Но по щеке медленно скользит ещё одна слеза, она слушает с любопытством все эти слова, прежде чем упасть. — Нет. У тебя не хватит мужества сказать мне. Ты сделаешь так, чтобы я сама узнала об этом. Так лучше, да? — она смеётся нервным смехом.