Просто судьба
Шрифт:
Кроме того, она старалась не проявлять любопытства и не спрашивать ничего, что могло спровоцировать встречные вопросы с его стороны.
После того как он сказал, что читал статьи ее отца в журналах и многое слышал о нем, она поняла, что поступила очень непредусмотрительно.
Как пришло ей в голову выбрать фамилию Форд для себя?
Легко предположить, что Линдон мог заподозрить, что если она и не была дочерью господина Мэнсфорда, то все же наверняка имеет к нему какое-то отношение.
«Мне
Теперь было поздно сожалеть о чем-либо.
Но это означало одно: ни у нее не было никакой возможности связаться с Линдоном, ни у него с ней.
Пока она помогала матери раздеться, та, казалось, витала в счастливых грезах.
Для Мены же, напротив, мечты рушились, и ей пора было очнуться от грез.
Все произошедшее с ней за эти дни было похоже на счастливый сон: и встреча с Линдоном, и их прогулка верхом, и совсем уж сказочной мечтой был вечер, который они провели в его крошечном доме, построенном в стиле эпохи королевы Елизаветы.
Тогда он поцеловал ее.
Стоило ей только подумать об этом, как она словно наяву ощутила прикосновение его губ.
И опять всю ее переполнил тот странный, невыразимый восторг.
Теперь ей нужно было уезжать, и она знала, что такого никогда уже больше не сможет испытать снова.
Мена уложила мать и поцеловала ее.
Она чувствовала, что мать была погружена в свои счастливые мысли и не замечала ничего вокруг.
Мена собралась уходить.
— Спокойной ночи, мама, — сказала она уже у двери.
Госпожа Мэнсфорд откликнулась не сразу, как будто заставив себя очнуться и понять, что дочь обращается к ней.
Она спросила:
— Ты уже уходишь? Тогда спокойной тебе ночи, милая моя! И спасибо тебе за понимание. Я так счастлива!
Мена пошла к себе в комнату.
Достигнув ее, она вбежала внутрь, заперла дверь и бросилась на кровать.
Тут только она дала волю слезам, горячим, обжигающим, горьким слезам.
Она нашла свою любовь — и потеряла ее.
Глава 6
Алоиз закончила свой танец с графом Элдерфильдом.
Он взял ее под руку, и они прошли через открытые настежь двери бальной залы прямо в сад.
Ночь была звездная, бледная луна начинала свой путь над верхушками деревьев. Все было очень романтично.
Они шли по ровному газону, пока совсем не скрылись от взоров тех, кто остался в бальной зале.
Тогда граф произнес полным волнения голосом:
— Вы сегодня так красивы, Алоиз, и, насколько я мог заметить, многие мужчины говорили вам то же самое!
В его голосе послышалась ревность, и это вызвало ее улыбку.
Но в ответ она только сказала:
— Замок просто великолепен! Вы не находите? Мне здесь очень нравится.
— Я уже приглашал вас приехать в мое поместье и взглянуть на мой дом, — сказал граф. — Пусть он не такой древний, но его строили братья Адаме, и вы будете идеально смотреться в его огромной столовой и просто потрясающе — в бальном зале.
— Я сейчас слишком занята, чтобы куда-либо ездить, — самодовольно изрекла Алоиз.
— Но сюда-то вы приехали! — возразил граф.
— Разумеется, приехала.
Оба помолчали, потом он спросил ее:
— Вы хотите выйти замуж за Кэрнторпа?
Алоиз потупила глаза:
— Вам не следовало бы задавать мне подобных вопросов
— Ответьте мне! — с горячностью проговорил граф. — Мне необходимо знать правду!
— Тогда вам придется подождать, и вы все узнаете, — ответила Алоиз.
Они снова замолчали. Тишину нарушали только звуки падающих струй фонтана. Наконец граф заговорил с отчаянием в голосе:
— Вы же знаете, Алоиз, я люблю вас! И я мог бы сделать вас счастливой.
— Откуда у вас такая уверенность в этом? — спросила Алоиз.
— Я совершенно уверен, что смогу сделать так, что вы полюбите меня. Мы столько всего могли бы делать вдвоем! Я сгораю от любви и желания! О, как я желаю вас! — ответил он, и было что-то дерзкое в его голосе.
Но она лишь пожала плечами и отвернулась. Он схватил ее за плечи.
— Послушайте, — снова заговорил он, — я люблю вас! Ради всего святого, выходите за меня замуж и прекратите преследовать человека, который давно и твердо решил никогда больше не вступать в брак!
Алоиз вся напряглась.
— Как смеете вы говорить со мной подобным образом! — сердито закричала она.
— Раз и навсегда признайтесь себе, что это правда, — сказал граф. — Кэрнторп стар для вас, он слишком стар для вас. Но вы готовы виснуть на нем подобно томящейся от любви девочке-подростку, и лишь потому, что вбили себе в голову, что вам необходимо стать герцогиней.
Алоиз пыталась вырваться из его рук. — У вас нет никакого права так со мной разговаривать! — кричала она. — Я вас ненавижу!
— Если так, — вскипел граф, — тогда я дам вам настоящий повод для ненависти!
Он резко притянул ее к себе и обнял.
И прежде чем она смогла что-либо возразить или попытаться сопротивляться, его губы уже овладели ее губами.
Он целовал ее неистово, зло и жестоко. Она не в состоянии была даже пошевелиться, ей стало трудно дышать.
Он целовал ее до тех пор, пока она, вопреки своей воле, не ослабла в его объятиях.
И тогда его губы стали нежнее, и он поцеловал ее ласково и просительно.