Простые смертные
Шрифт:
– Я один из ваших поклонников. Меня зовут Хьюго Лэм.
Он тепло и обаятельно улыбнулся мне. Он улыбался так, словно я много-много лет был его верным другом. Странно, но мне все время хотелось, чтобы он меня похвалил.
– Рад с вами познакомиться, Хьюго. Видите ли, это, наверное, звучит немного глупо, но я решил пройтись, а потом забыл, в какой стороне автостоянка…
Он кивнул, и лицо у него стало задумчивым.
– Асбирги устраивает такие фокусы почти со всеми, мистер Херши.
– Так, может быть, вы мне укажете, куда нужно идти?
– Да, конечно. Всенепременно укажу. Но сперва разрешите задать вам несколько
Я чуть отступил назад.
– Вы хотите сказать… насчет моих книг?
– Нет, насчет Холли Сайкс. Нам известно, что вы с ней стали близки.
С некоторым страхом я понял: а ведь этот Хьюго – одно из загадочных «предвидений» Холли! Затем я сердито отверг эту мысль, сказав себе: ерунда, это просто жалкий репортеришка из какого-то жалкого таблоида! Ведь Холли говорила, что и в своем новом доме в Рае она уже имела неприятности с целой бандой телепапарацци.
– Я бы с удовольствием выложил вам все сведения о Холли и обо мне, – оскалился я, глядя на этого красавчика, – но дело в том, солнышко, что все это вас, черт побери, совершенно не касается.
– Ах, как вы ошибаетесь! – с абсолютно невозмутимым видом возразил Хьюго Лэм. – Все, что касается Холли Сайкс, касается и нас тоже. Причем очень сильно.
Я стал осторожно отступать от него, пятясь спиной, и сказал:
– Ну, как бы то ни было, а мне пора. Прощайте.
– Вам понадобится моя помощь, чтобы выбраться отсюда, – сказал он.
– Можете сами скушать свою помощь, она как раз уместится в вашем небольшом желудке. Холли – частное лицо точно так же, как и я. А дорогу я и сам найду…
Хьюго Лэм сделал какое-то странное движение, и я почувствовал, что мое тело словно приподнимает футов на десять над землей рука какого-то невидимого великана; причем эта великанья рука так крепко стиснула мне ребра, что они похрустывали, а от позвоночника по нервным окончаниям растекалась невыносимая боль; но просить о пощаде или хотя бы просто стонать я почему-то считал невозможным, хотя терпеть эту пытку даже несколько секунд было просто невыносимо. Но секунды бежали одна за другой – это я считал их секундами, а на самом деле они вполне могли быть и днями! – и наконец меня швырнули, нет, не уронили, а именно швырнули на землю. Вокруг был все тот же лесок.
Лицо мое было впечатано в плотный слой перегнивших листьев. Я что-то приговаривал, извиваясь и постанывая, но самая острая боль уже затихала. Скосив глаза, я заметил, что выражение лица у Хьюго Лэма как у мальчишки, отрывающего ножки пауку-сенокосцу: слабый интерес и насмешливая зловредность. Подобную невыносимую боль во всем теле можно было бы объяснить, например, применением какого-нибудь тазера, но как объяснить мое пребывание на высоте десяти футов над землей? Все мое любопытство погасил некий атавистический ужас; я понимал, что должен во что бы то ни стало отделаться от этого типа. От страха я даже штаны намочил, но в данный момент мне и это было безразлично. Ноги совершенно не желали меня слушаться, а в ушах звучал чей-то далекий-далекий голос, точнее, рев: «Ты никогда больше не будешь гулять один!», но я старался не слушать, не мог, не смел и самым жалким образом пополз куда-то задом наперед, но потом все же заставил себя встать и прислонился к большому пню. Хьюго Лэм сделал еще какой-то жест, и ноги подо мной тут же снова подогнулись. Но боли на этот
– Ноги порой бывают очень кстати. Вы хотите получить свои ноги обратно?
Я спросил дрожащим голосом:
– Кто вы такой?
– Некто весьма опасный, как видите. Вот посмотрите: узнаете этих двух милашек? – И он вынул из кармана ту самую маленькую паспортную фотографию, которую я потерял несколько дней назад: я, Анаис и Джуно. – Отвечайте на мои вопросы честно, и у девочек будет не меньше шансов прожить долгую счастливую жизнь, чем у любого другого ученика лицея «Утремонт».
Этот красивый молодой человек – просто видение, явившееся мне во сне или вызванное наркотическим трипом. А фотографию он, скорее всего, просто украл. Но как? Когда? Я молча кивнул, и он сказал:
– Хорошо. Тогда давайте начнем. Кто для Холли Сайкс дороже всего?
– Ее дочь, – хриплым голосом сказал я. – Аоифе. Это ни для кого не секрет.
– Хорошо. Вы с Холли любовники?
– Нет-нет, что вы. Мы просто друзья. Правда.
– Вы дружите с женщиной? По-моему, вам это не свойственно, мистер Херши.
– Думаю, вы правы. Но с Холли все обстоит именно так.
– Упоминала ли Холли когда-либо некую Эстер Литтл?
Я сглотнул и покачал головой:
– Нет.
– Подумайте хорошенько: Эстер Литтл.
Я сделал вид, что «думаю хорошенько».
– Нет, этого имени я не знаю. Клянусь. – Я и сам чувствовал, как скованно звучит мой голос.
– Что рассказывала вам Холли о своих когнитивных талантах?
– Только то, что описано в ее книге «Радиолюди».
– Да, на редкость «увлекательное» чтение. Вы когда-нибудь были свидетелем того, как ее устами говорит некий голос? – Хьюго Лэм, разумеется, сразу заметил мои колебания и сказал: – Не заставляйте меня отсчитывать от пяти до нуля, как во время сцены допроса из третьесортного фильма, прежде чем я вас поджарю. Всем вашим поклонникам хорошо известно, как вы ненавидите клише.
Казалось, овраг постепенно углубляется, а деревья склоняются, образуя над ним своего рода крышу.
– Два года назад на острове Роттнест, это недалеко от Перта, Холли упала в обморок, а потом из ее уст стал доноситься какой-то странный голос. Не ее голос. Я решил, что это припадок эпилепсии, но она… сперва рассказывала, как страдали на этом острове заключенные, а потом вдруг… заговорила на языке австралийских аборигенов и… и это, собственно, все. А потом она сильно пошатнулась, разбила себе голову и чуть не упала. А потом пришла в себя, и все кончилось.
Хьюго Лэм постучал ногтями по фотографии. Какой-то частью своего разума, все еще способной хоть как-то анализировать происходящее, я отметил странное несовпадение в его внешности: очень молодое лицо и какие-то почти старые глаза; во всяком случае, его пристальный взгляд свидетельствовал о том, что он гораздо старше, чем хочет казаться.
– А как насчет Часовни Мрака?
– Часовни чего?
– Что вы знаете об Анахоретах? О Слепом Катаре? О Черном Вине?
– Я никогда даже не слышал ни о чем таком. Клянусь.