Простые смертные

Митчелл Дэвид Стивен

– Да здравствует Властительница Дум!

Я подошел к этой особе по фамилии Сайкс – странная фамилия для женщины [167] . Очень серьезная, худенькая, на щеках уже видны морщинки, значит, ей за сорок; в черных волосах поблескивают серебристые нити. К поклонникам она была неизменно добра и для каждого находила дружеское слово – что, на мой взгляд, доказывало лишь, что ей в жизни не так уж часто доводилось подписывать собственные книги. Зависть? Нет. Если она верит в подобное мистическое мумбо-юмбо, то она полная идиотка. Если же она все это ловко состряпала, то в ее душе живет торговец, скользкий, как змея. Чему тут завидовать?

167

Намек

на безжалостного, но обладавшего весьма мужественной внешностью злодея Билла Сайкса из романа Ч. Диккенса «Оливер Твист».

Рекламная девица спросила, готов ли я начать подписывать книги. Я кивнул. «Фестивальный эльф» спросил, не хочу ли я еще выпить.

– Нет, спасибо, – ответил я.

Я тут надолго задерживаться не собирался. Мой первый почитатель приблизился к столу. На нем был ветхий коричневый костюм, принадлежавший, должно быть, еще его покойному отцу, а зубы у него были цвета коричневой карамели.

– Я ваш самый-самый-самый большой поклонник, мистер Херши, и моя покойная мать…

О господи! Лучше убейте меня сразу!

– Джин с тоником, – сказал я «фестивальному эльфу». – Больше джина, меньше тоника.

* * *

Последняя почитательница, некая Волумния из Ковентри, посвятила меня в соображения, которые возникли у тамошнего «Общества книголюбов» относительно моей «Красной обезьяны»: она сказала, что им «в общем понравилось», но они считают несколько утомительным бесконечное повторение таких эпитетов, как «дерьмовый» и «педерастический». Дорогой читатель, разве писатель Криспин Херши мог смолчать?

– Так зачем же ваше «Общество» выбрало для обсуждения такую дерьмовую книгу о педерастах, купленную в первой же вонючей лавчонке? – спросил я у нее.

Затем явились трое дилеров, которые хотели, чтобы я подписал целую кучу книг первого издания «Сушеных эмбрионов», зная, что тем самым стоимость каждой книжки увеличится фунтов на пять. Я спросил: «А почему я должен все это подписывать?», и один из дилеров тут же поведал душераздирающую историю, как они ехали «аж из самого Эксетера вроде как только ради этого, ну что тебе стоит, дружище, нацарапать тут свое имя?», так что я сразу ему предложил: если вы прямо сразу заплатите пятьдесят процентов от новой цены, то мы с вами договоримся. Дружище. Он, разумеется, тут же испарился. Ну и прекрасно. Значит, следующая остановка – вечеринка в честь премьеры в павильоне «BritFone», где мне предстояла короткая аудиенция у лорда Роджера и леди Сьюз Бриттан. Я встал… и вдруг почувствовал у себя на лбу прицельный огонек снайпера. Кто это так на меня уставился? Я огляделся и увидел, что за мной внимательно наблюдает Холли Сайкс. Ну что ж, возможно, и ей интересно посмотреть на настоящего писателя. Я щелкнул рекламной девице пальцами: «В конце концов, я – знаменитость, так что поскорей уведите меня отсюда».

На пути к павильону «BritFone» я заметил курительный шатер, спонсируемый компанией «Win2Win», первой европейской компанией, с этической точки зрения оправдывающей доставку из других стран органов для трансплантации. Я сообщил сопровождающим, что скоро их догоню, но издатель Оливер тут же заявил, что пойдет вместе со мной. Пришлось намекнуть, что там существует штраф в двести фунтов для тех, кто не курит такие сигареты, и он намек понял. Рекламная девица, смущаясь, проверила, висит ли у меня на шее гостевой пропуск, чтобы я мог благополучно пройти мимо тамошних вышибал.

Я продемонстрировал ей пластиковую карточку, которую вынул из кармана, поскольку мне совершенно не хотелось носить ее на шее.

– Если я потеряюсь, – сказал я ей, – я просто пойду на звук ножей, вонзающихся в позвоночник.

В павильоне «Win2Win» мои собратья, посвященные в Орден Святого Никотина, сидели на барных табуретках, болтали, читали или смотрели пустыми глазами на экраны смартфонов, деловито шевеля пальцами. Все мы были реликтами тех времен, когда курение в кинотеатрах, самолетах и поездах

было делом самым обычным, а героя Голливуда определяли по марке его сигарет. В наши дни в фильмах не курят даже самые распоследние негодяи и злодеи. Теперь курение действительно стало выражением бунтарского духа – оно же фактически, черт бы все это побрал, находится под запретом! Однако что мы представляем собой без наших вредных привычек? Людей пресных, безвкусных, лишенных романтизма и желания сделать карьеру! Мой отец жить не мог без той кутерьмы, которая сопровождает создание фильма. У Зои тоже есть дурные привычки – это ее фантастические диеты, постоянные, весьма односторонние сравнения Лондона и Монреаля и бесконечное пичканье Джуно и Анаис витаминами.

Я закурил, с наслаждением наполнив альвеолы дымом, и опять предался мрачным мыслям о Ричарде Чизмене. Нужно как-то подорвать его репутацию; подвергнуть опасности его материальное благополучие; а потом посмотреть, пожмет ли он презрительно и равнодушно плечами в стиле «но я, черт побери, не позволю этому испортить мой ланч». Когда я тушил окурок, мне казалось, что я тушу его о пустой глаз проклятущего Чизмена!

– Мистер Херши?

Мои мстительные фантазии прервал какой-то юный толстячок-коротышка в очках и красновато-коричневом дорогом пиджаке, явно купленном в «Burberry». Голова у него была выбрита наголо, а сам он был бледным и тестообразным, как мальчик Пигги из «Повелителя мух».

– Я уже закончил подписывать книги. Теперь снова здесь появлюсь лет так через пять.

– Нет, я бы хотела подарить вам одну книгу.

Оказывается, это не мальчик, а девочка! Выговор мягкий, но американский. Я пригляделся: ну да, азиоамериканка! По крайней мере наполовину.

– А я бы хотел спокойно покурить. За последние годы я страшно устал.

Не обращая внимания на намек, девушка вытащила тоненький томик.

– Это мои стихи.

Явно издано на собственные средства. «Soul Carnivores» [168] , автор Солей Мур.

– Я не читаю рукописи, заранее никем не рекомендованные.

– Человечество просит вас на сей раз сделать исключение.

– Пожалуйста, мисс Мур, не сочтите меня грубияном, но я скорее разрешу удалить себе зубной нерв без анестезии, или спьяну проснусь рядом с Афрой Бут в каком-нибудь иноземном курятнике для разведения новых пород, или получу шесть выстрелов в сердце с близкого расстояния, чем решусь когда-либо прочесть ваши стихи. Вы меня поняли?

168

«Пожиратели душ» (англ.).

Солей Мур гордо взмахнула своей книжонкой, точно безумный посол – верительной грамотой, но осталась совершенно спокойной, лишь заметила:

– Уильяма Блейка сперва тоже никто не хотел читать [169] .

– Уильям Блейк имел одно неоспоримое достоинство: он был Уильямом Блейком.

– Мистер Херши, если вы не прочтете это и будете вести себя по-прежнему, вы будете виновны в анимациде [170] . – Она положила «Soul Carnivores» рядом с пепельницей, явно ожидая, что я спрошу, что означает это искусственно созданное слово. – Вы в Сценарии! – сказала она таким тоном, словно это решало все.

169

Явный намек на десять «пророческих поэм» (1789–1820) Уильяма Блейка, являющих собой попытку создания грандиозного мифа истории человечества.

170

Букв.: «убийство души» (по аналогии с самоубийством, суицидом – suicide).