Простые смертные
Шрифт:
– АОИФЕ!
Люди оглядывались, озирались, пытаясь понять, кто это орет как сумасшедший, но Аоифе даже не обернулась.
Я бросился за ней, проталкиваясь между загорелыми плечами, мороженым и какими-то пьяными молокососами.
Что-то темное, страшное, царапало мою душу изнутри.
– Аоифе!
Визг циркулярной пилы – это мчались наперегонки несколько «Формул-А», трещали лазерные бластеры двадцать второго века, с грохотом рушились здания под падавшими с неба бомбами, и…
Вот же она! Аоифе! Благодарю Тебя, Господи, благодарю, благодарю, благодарю,
157
Музыкальные видеоигры, популярные в Японии с конца 1990-х годов. Игра происходит на танцевальной платформе с четырьмя панелями.
– Аоифе, дорогая моя, ты не должна вот так уходить от нас! Мы с мамой чуть инфаркт не получили! Идем. – Я положил руку ей на плечо. – Аоифе, давай поскорей пойдем домой.
Но когда Аоифе повернулась ко мне, у нее оказались совсем не те глаза, и не тот нос, и не то лицо, а потом чья-то могучая рука схватила меня за плечо и отшвырнула от нее – рука крепкого мужчины лет пятидесяти в жуткой рубашке акриловой расцветки.
– Какого хрена тебе нужно от моей дочери? Ты что это творишь, а?
Да, все стало только хуже. Действительно намного хуже.
– Я…я… я думал, что это моя дочь, я ее потерял, она была… Но она… она…
Этому типу явно хотелось четвертовать меня прямо тут же, на месте.
– Ну так это не она! Надо следить за собой, приятель, а то люди бог знает что подумают, а может, и правильно подумают, а? Ты понял, о чем я?
– Извините, но я… я…
Я выкатился из пассажа на солнце, точно Иона, исторгнутый из темного вонючего чрева кита.
Это тебе наказание за Азиза и Насера.
Итак, моей единственной надеждой оставался Дуайт Силвервинд. И до него было всего шестьдесят секунд ходу.
Вряд ли он осмелился что-то с ней сделать. Здесь слишком много народа.
Может быть, он скажет ей, чтобы она подождала, пока придет папа?
И Аоифе будет сидеть там, словно все это просто забавная шутка.
А знает ли она номер мобильника Холли? Не уверен. Я бросился бежать.
Мимо киоска с бургерами; мимо затянутой сеткой площадки для баскетбола.
Мимо гигантского плюшевого медведя, внутри которого находился обливающийся потом человек.
Мимо маленькой девочки, которая смотрела вниз, на море, словно поющее ей колыбельную…
Домик Дуайта Силвервинда приближался ко мне какими-то скачками. Пирс сам собой раскачивался. Дышать было все тяжелей. Возле «Святилища» сидела и вязала какая-то женщина; вывеска над ней призывала: «Развивающее чтение». Я ворвался туда, в эту темную нору, и увидел стол, два мягких стула, три свечи, от которых тянуло какими-то благовониями, разложенные на столе карты Таро, удивленного Дуайта Силвервинда и какую-то чернокожую даму, упакованную в
– Э-э-э… может быть, вы позволите нам закончить? – спросила клиентка Силвервинда.
– Моя дочь здесь была? – спросил я, не обращая на нее внимания.
Женщина встала.
– Вы не имеете права вот так сюда врываться!
Силвервинд нахмурился, внимательно посмотрел на меня и сказал:
– Я вас помню. Вы отец Аоифе.
– Она убежала. Из нашего номера. Мы остановились в отеле «Маритим». Я… я… мне казалось, что она… – Они оба смотрели на меня так, словно я спятил. Меня чуть не вырвало. – …Она вполне могла прийти сюда.
– Мне очень жаль, мистер Брубек, – сказал Дуайт Силвервинд таким тоном, словно Аоифе скончалась у него на глазах, – но мы не видели ни ее саму, ни даже ее волоска.
Я обеими руками стиснул череп, чтобы он не взорвался. Пол подо мной качался, накреняясь в обе стороны под углом в сорок пять градусов, так что устоять на ногах оказалось ужасно трудно, и если бы та чернокожая женщина меня не подхватила и не усадила на стул, я бы, наверное, грохнулся в обморок и разбил себе об пол башку.
– Давайте разберемся в ситуации, – спокойно сказала она. У нее был типичный акцент жительницы Бирмингема. – Итак, у нас пропал ребенок. Девочка. Так?
– Да, – сказал я жалким голосом. – Пропала.
Она продолжала строгим, не допускающим никаких глупостей тоном:
– Имя и возраст?
Пропала.
– Эдмунд Брубек, мне… тридцать пять…
– Нет, Эдмунд. Имя и возраст ребенка.
– Ох, извините. Аоифе Брубек. Ей шесть. Всего шесть!
– Хорошо-хорошо. А что на Аоифе надето?
– Майка с зеброй. Сандалии.
– Хорошо, главное в этой игре – как можно быстрее ответить. Я сейчас вызову охрану пирса и попрошу дежурных организовать поиски вашей дочери, а вы напишите вот здесь номер вашего телефона. – Она подала мне ручку и свою визитную карточку, и я нацарапал на ней свой номер. – Дуайт, вы вместе с Эдом идите по пирсу в сторону набережной и вдвоем прочесывайте толпу. Я останусь здесь. Если на пирсе вы ее не обнаружите, возвращайтесь в отель «Маритим», и там мы снова все обсудим. Обещаю вам, Эд: если Аоифе здесь объявится, я сразу же вам позвоню. А теперь идите. Идите, идите, идите!
Стоило нам выйти, как зазвонил мой телефон. Холли спросила только:
– Она там?
Мне страшно не хотелось говорить «нет», и она это явно почувствовала.
– Нет.
– Ладно. Шэрон рассылает эсэмэски всем приехавшим на свадьбу гостям, чтобы осмотрели весь отель. Двигай обратно. Я буду в вестибюле с Бренданом.
– Ладно: я скоро вер… – Но она уже отключилась.
Из развлекательного комплекса доносилась ярмарочная музыка. Может быть, Аоифе там?
– Туда не пускают детей младше десяти лет, тем более без сопровождения взрослых. – Дуайт Силвервинд был по-прежнему в своем расшитом самоцветами жилете. – Идемте. Нам нужно прочесать весь пирс. Там осталась мисс Николс… – он мотнул головой в сторону своего святилища, – …не беспокойтесь. Она будет держать оборону крепости. Она из дорожной полиции.