Противники России в войнах ХХ века (Эволюция «образа врага» в сознании армии и общества)
Шрифт:
…Поляков немцы мучили не меньше, чем наших людей. Поляки ненавидят фашистов. Многие из них говорят, что они хотели бы быть с нами, воевать вместе… Есть, конечно, и такие, что смотрят исподлобья. Немцы тут вели ярую пропаганду, говорили, что большевики — людоеды и прочее. Вот почему в селах люди вначале боятся, а потом ничего, как в родном доме». [677]
Это очень противоречивое взаимовосприятие подтверждают и воспоминания Давида Самойлова. «Не могу сказать, что Польша сильно понравилась нам, — писал он. — Тогда в ней не встречалось мне ничего шляхетского и рыцарского. Напротив, все было мещанским, хуторянским — и понятия, и интересы. Да и на нас в восточной Польше смотрели настороженно и полувраждебно, стараясь содрать с освободителей что только возможно. Впрочем, женщины были утешительно красивы и кокетливы, они пленяли нас обхождением, воркующей речью, где все вдруг становилось понятно, и сами пленялись порой грубоватой мужской силой или солдатским мундиром. И бледные отощавшие их прежние поклонники, скрипя зубами, до времени уходили в тень…» [678]
677
Филимонова
678
Самойлов Д. Указ. соч. С. 70–71.
Как видим, во взаимоотношениях советских бойцов и местного населения переплелось немало аспектов: идеологических, экономических, бытовых, личностно-эмоциональных.
Непосредственное соприкосновение советских войск с польским населением размывало укоренившиеся взаимные психологические стереотипы. Тому есть немало свидетельств, отразивших как эти перемены, так и противоречия, связанные с различным индивидуальным опытом контактов с другим народом и личностными взглядами, преломлявшими его в сознании. Приведу четыре письма, перлюстрированные военной цензурой, которые относятся к одному и тому же времени (концу февраля 1945 гг.) и месту (позициям 19-й армии 2-го Белорусского фронта). Так, военнослужащая Лидия Шахпаронова писала 22 февраля 1945 г. подруге: «Польша мне нравится, и народ здесь приветливый. К нам относятся очень хорошо, как к своим освободителям. Они понимают, что если бы не мы, то никогда бы полякам не сбросить ярмо немцев. А немцы здесь действительно были господами. У нас в СССР они еще не успели развернуться во всей возможной полноте. Полякам нельзя было жениться, есть масло, мясо, хлеб белый, пить молоко и т. д. Им выдавали немного хлеба из отрубей и черного кофе (суррогаты). Вот и все. Специальные нюхачи рыскали по домам и узнавали, не едят ли поляки, что им не положено. Перед пацаном-немцем поляк обязан был снимать шапку и кланяться, иначе тот его бил по щекам. А если бы поляк дал ему сдачи или отпихнул, его бы повесили. Словом, настоящее рабство. Все поляки от старого до малого были работниками у немцев. Все было немецкое — и заводы, и земля, и магазины. Потому так поляки и ненавидят немцев, проклинают их. Потому они так хорошо встречают нас». [679]
679
ЦАМО РФ. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 76. Л. 92.
Совсем иной акцент мы видим в письме М.П.Анненковой к подруге от 19 февраля 1945 г.: «…Прошли все польские города (Торн, Бромберг и т. д.), побывали у поляков. Поляки — народ не совсем дружелюбный. Некоторые приветствуют хорошо, а некоторые смотрят косо на нас. Немцев ненавидят они крепко, потому что у них деревни и города все разрушены». [680]
Это мнение разделяет и Вера Герасимова: «Проезжали деревни, села, города, — пишет она родным 23 февраля 1945 г. — Дороги хорошие, местами взорваны и побиты при отступлении фрицев… Все это была Польша. Деревни грязные, люди не привыкли, видно, мыться в банях, так как их нет, что нам не очень понравилось, какая-то брезгливость… Внешний лоск и внутренняя грязь. В городах немного получше одеты, с шиком, видимо, привыкли жить с немцем (от 39 г.), то есть нет здесь уже той приветливости [как в деревня и селах], и мне кажется, что многие в этих городах — это фрицы, замаскированные поляками. Где нас много, они не появляются, своих действий не проявляют, а где идешь одна, можешь напасть на неприятность». [681]
680
ЦАМО РФ. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 76. Л. 85.
681
ЦАМО РФ. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 76. Л. 94.
И наконец последнее письмо, в какой-то мере обобщающее отношения советских солдат к местному польскому и другому населению освобождаемой Европы: «Проехала Эстонию, Литву, Латвию и Польшу, теперь где-то на границе Германии… — сообщает 24.02.1945 г. подруге Галина Ярцева. — Какие города я видела, каких мужчин и женщин. И глядя на них, тобой овладевает такое зло, такая ненависть! Гуляют, любят, живут, а их идешь и освобождаешь. Они же смеются над русскими… Да, да! Сволочи… Не люблю никого, кроме СССР, кроме тех народов, кои живут у нас. Не верю ни в какие дружбы с поляками и прочими литовцами!» [682]
682
ЦАМО РФ. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 76. Л. 86.
В этих письмах зафиксировано несколько явлений, которые представляют для нас интерес. Во-первых, жизнь польского населения, представшая перед глазами советских солдат, в сравнении с жизнью в собственной стране. Здесь констатация относительного богатства городов и бедности польских сел, унизительности и тягот немецкого оккупационного порядка. Во-вторых, крайняя противоречивость отношения поляков к наступавшим советским войскам, где местами присутствует приветливость, а порой настороженность и даже враждебность. Наконец, в-третьих, собственное противоречивое отношение к польскому населению, в котором есть и сочувствие, и недоверие к нему, и отторжение как инородного, чуждого, внутренне враждебного. Последний оттенок был замечен советской
683
ЦАМО РФ. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 76. Л. 120–121.
Вместе с тем, советские официальные органы тщательно и достаточно объективно отслеживали реальную ситуацию: как поведение собственных войск на польской территории, так и отношение польского населения к Красной Армии. Весьма ценными для нашего анализа являются донесения и доклады дивизионных и армейский политотделов, обобщавших стекавшуюся к ним информацию. Именно политорганы, а также органы контрразведки «Смерш» и военные коменданты проводили основную работу по изучению настроений польского населения, применяя для этого различные формы и методы. В освобожденных населенных пунктах представителями Польского комитета национального освобождения с активным участием советских политработников проводились собрания и митинги, на которых разъяснялись цели прихода Красной Армии в Польшу и суть новых советско-польских отношений. Широко практиковались индивидуальные и групповые беседы советских бойцов и офицеров с местным населением.
Собранный различными способами материал позволял политорганам делать определенные выводы о поведении поляков, их отношении к Красной Армии и различным вопросам внутренней жизни Польши. Характерно в этом отношении политдонесение начальника политотдела 175-й стрелковой дивизии начальнику политотдела 47-й Армии о помощи польского населения войскам Красной Армии от 29 июля 1944 г. В нем говорится: «Население Польши проявляет большой интерес к Красной Армии. Много случаев, когда женщины выносят навстречу бойцам передовых подразделений молоко и фрукты. На привалах польские девушки под гармошку танцевали с нашими бойцами. Мужское население больше всего интересуется положением на фронтах. Пожилые мужчины, служившие раньше в царской армии, интересуются порядками в Красной Армии, введением погон. Большая часть населения осведомлена о политических вопросах, о наших взаимоотношениях с польским правительством в Лондоне, создании и боевых действиях польской армии в СССР. Симпатии населения на стороне армии Берлинга. Мужское население заявляет о своей готовности идти в армию Берлинга. В одном из хуторов при прохождении с полковым знаменем все мужчины сняли головные уборы и с обнаженными головами пропустили наши знамена. С особым интересом гражданское население слушало сообщения наших политработников о создании Польского комитета национального освобождения, декретах Крайовой Рады Народовой, заявлении Наркоминдела об отношении Советского Союза к Польше и о соглашении, заключенном между СССР и Польшей». [684] В заключении донесения делается вывод о том, что гражданское население готово содействовать успехам Красной Армии, и приводится ряд подтверждающих это конкретных фактов. [685]
684
СССР и Польша: 1941–1945. К истории военного союза. С. 328.
685
См.: Там же. С. 329.
О той же тенденции свидетельствует и другой документ — доклад политотдела 28-й армии 1-го Белорусского фронта о работе политорганов среди польского населения и его отношении к Красной Армии за конец августа 1944 г., обобщивший материалы, собранные за более длительный срок в районе боевых действия и дислокации целой армии. В нем говорится: «Подавляющее большинство населения встречает Красную Армию не только лояльно, но и дружелюбно. Сдержанность, наблюдавшаяся в первые дни по отношению к Красной Армии, постепенно сменяется пониманием великой освободительной роли, которую выполняет армия Советского Союза.
Многочисленные высказывания поляков в беседах с нашими бойцами и офицерами свидетельствуют о том, что польский народ ждал своего освобождения от немецкого ига и все свои надежды возлагал на Красную Армию. Поляки заявляют: «Мы могли ждать помощи только от русских, от Советов, и вы пришли»; «Немцы принесли польскому народу полное рабство. И теперь, когда Красная Армия освобождает из-под гнета немецких захватчиков польский народ, мы будем всемерно помогать Красной Армии, чтобы как можно скорее разгромить ненавистного врага».
Нередко поляки, обращаясь к воинам Красной Армии, говорят: «Спасибо, родные, что освободили нас. Всем, чем только можем, мы будем помогать бить проклятых немцев». «Пришла сильная Красная Армия, и мы теперь можем свободно жить» и т. д… Во многих населенных пунктах население встречает входящие туда части с цветами, хлебом-солью, целует бойцов и офицеров». [686]
В том же докладе приводятся многочисленные факты дружественного по отношению к Красной Армии поведения польского населения и проявляемого им по собственной инициативе сотрудничества: внимания к памяти погибших советских воинов, ухода за ранеными, помощи в быту, в снабжении продовольствием, в предоставлении транспорта для перевозки военных грузов, ремонте мостов и дорог. Имели место даже молебны с призывом католических священников к верующим оказывать помощь Красной Армии. [687]
686
Там же. С. 347–348.
687
Там же. С. 348.