Противостояние лучших (сборник)
Шрифт:
Один из бандитов отдал какой-то приказ, и два головореза, взявшие с собой оружие, отошли от группы и направились к гринго, размахивая перед собой руками, как будто отгоняя коров.
«Ага, хотите, чтобы мы отвалили!» – подумал Хант.
Они с Троной, на вид полностью довольные жизнью и пребывающие в пьяном неведении, продолжали идти своей дорогой, громко распевая песню про текилу. Вот до бандитов осталось сто футов… семьдесят пять… шестьдесят… Один из них поднял оружие, преградил им дорогу и крикнул:
– Alto! Ahora, alto! [59]
Уайатт и Джо,
– Извините. Мы не habla espa~nol, por favor [60] .
«Зетовцы» повернулись к своим товарищам, явно пытаясь понять, что делать с внезапно нарисовавшимися клоунами. Еще парочка бандитов, стоявших около машин, решила помочь своим товарищам прогнать пьяных уродов с улицы, однако оружие они с собой не взяли.
59
Стойте! Немедленно остановитесь! (исп.)
60
Мы не говорим по-испански. Извините (лом. исп.).
Стоя перед ними, детектив показал на автоматы и поднял руку, как будто вдруг все понял. Одновременно Трона протянул им бутылку с текилой, предлагая выпить, что позволило ему сделать еще полшага вперед, чтобы их противники оказались на нужном расстоянии.
– А теперь давай! – сказал он медленно, ровным голосом, растягивая слова.
Уайатт рванулся вперед и врезал бейсбольной битой ближайшему бандиту в ухо. В этот же миг Джо размахнулся бутылкой с текилой и приложил типа, стоявшего перед ним. Другой рукой он вытащил из-за пояса револьвер, который направил на двух других приближавшихся «зетовцев»:
– Не двигаться! Руки вверх! Стоять!
Хант, не замедляя движения, схватил автомат своего противника еще до того, как мужик рухнул на землю, и наставил его на троих бандитов возле внедорожников, которые толком и подняться не успели, когда обнаружили, что перед ними два очень серьезно настроенных американских коммандос, отлично умеющих обращаться с М-16 и готовых пустить их в дело.
Они подняли руки, показывая, что сдаются. Трона, вооруженный автоматом и револьвером, выступил вперед вместе с двумя пленными, тоже поднявшими руки.
Две первые жертвы гринго лежали на земле лицом вниз, тихие, неподвижные и залитые кровью.
Джо стоял на посту, пока его напарник собирал оружие. Им потребовалось несколько минут, чтобы заклеить бандитам рты клейкой пленкой и связать их леской, которую они нашли в ящике для инструментов и которая будет отчаянно впиваться в кожу, если пленники начнут шевелиться.
Переговоры в доме проходили не слишком успешно – для Гектора. Он прожил в этой деревне всю жизнь и уехал всего несколько лет назад, когда принял форму и черную душу «Зеты». Он знал, какими упрямыми и какими суеверными могут быть эти люди. Невежественные рыбаки, что с них возьмешь?
Даже после того, как главарь банды наставил на Хоакина свой отделанный золотом и освященный Мальверде [61] пистолет, ему потребовалось целых десять минут, чтобы убедить Израэля в безнадежности его положения – а заодно и всей деревни. Если в Агуа-Амарга есть золото, значит, оно принадлежит «Зете» и Гектору. Понятно? Их деревня еще продолжает существовать только благодаря благородству Гектора Салида! Неужели Израэль не понимает, что Гектор может прикончить всех мужчин, женщин и детей в Агуа-Амарга и ему ничего за это не будет? Никому нет до них дела. Бесполезное и развращенное правительство не станет их защищать. Потому что выступить против Салида равносильно тому, чтобы вынести себе смертный приговор. Может быть, Израэль хочет посмотреть, как Гектор убьет его сына прямо сейчас, в его присутствии? Или лучше все-таки принести золото? Все очень просто. Салид посмотрел на Хоакина, красивого юношу, скорчившегося на полу и дрожавшего, как собака. Провел своим роскошным пистолетом по его черным волосам.
61
Полностью Хесус Мальверде – святой, которого считают покровителем малоимущих и маргиналов. Его также называют «щедрым бандитом», «ангелом-покровителем бедных» и «наркосвятым».
Израэль посмотрел на сына, а потом на главаря бандитов и Анхелику.
– Нет, – сказала женщина.
– Да, – заявил ее брат.
Гектор смотрел, как Израэль поднимается, и махнул рукой своему телохранителю, чтобы тот пошел за ним. Они отправились куда-то по коридору маленького домика. Потом раздался какой-то шум, как будто двигали мебель, и Салид улыбнулся Анхелике:
– Я скучаю по нашей деревне.
– Зато деревня по тебе не скучает, – отозвалась женщина.
– Я предпочитаю быть легендой, а не рабом.
– Ты раб жадности.
Вскоре вернулись хозяин дома и бандит, который поставил на стол тяжелый мешок из-под риса. На лице Израэля застыла печать поражения. Гектор убрал оружие от головы Хоакина и приказал ему встать. Мальчишка поднялся на дрожащих ногах, и Салид наставил дуло на мешок. Сын хозяина развязал его, и на деревянный стол с грохотом посыпалось его сокровище. Гектор положил пистолет и засунул руки в свою добычу – почти тридцать килограммов кварца с толстыми, хорошо видными золотыми жилами. Всего пять, восемь, а может, даже десять килограммов чистого золота! Целое состояние…
«Наконец удача повернулась ко мне лицом!» – подумал Салид.
– Где? – выдохнул он. – Где находится шахта?
Он вновь посмотрел на Хоакина и увидел, как тот опустил голову и бросил короткий взгляд на отца.
– У тебя десять секунд, чтобы ответить на мой вопрос, иначе я ее пристрелю, – заявил Гектор и приставил пистолет к груди Анхелики. – Раз. Два. Три.
– Папа? – простонал юноша.
– Четыре. Пять.
– Да, сынок, – вздохнул Израэль. – Скажи ему.
– Папа?
– Скажи!
– Девять.
– Девяносто шестой опытный карьер, – выдавил Хоакин. – По дороге в Сан-Антонио.
– Это же государственная собственность! – вскричал Гектор. – Как тебе удалось украсть золото у правительства? Как?!
Сын снова умоляюще посмотрел на отца, и тот кивнул.
– У меня в министерстве работает приятель, – сказал мальчишка. – Он знает, что я ворую золото. Он в доле.
– Имя?
– Если я тебе скажу, он меня прикончит. Если не скажу, убьешь ты.