Противостояние
Шрифт:
– А вы куда смотрели?
– вскинулся Кренц.
– Вы же знали, что у него мать из дворян и осуждена как враг народа. Почему допустили к секретам? Почему оставили без присмотра вблизи от границы?
– Да он всю войну до Берлина прошел!
– вскричал Григорьянц.
– Одним из лучших был. У него вся грудь в орденах.
– Ну и что?
– вскочил Кренц.
– Сейчас война идеологическая. Верить никому нельзя. И былые заслуги не в счет.
– Хватит, товарищи, - хлопнул ладонью по столу Павел.
– Выяснять и анализировать будете потом. Сейчас нам надо решить конкретную проблему.
– Советские войска
– Чтобы найти изменника родины, необходимо усилить поиски, - тут же проговорил Кренц.
– Чтобы прикрыть поисковые группы МГБ, мне нужна ваша санкция на применение артиллерии и авиации, или я не в состоянии выполнить задачу, стоял на своем Цанге.
Павел с шумом выдохнул. Ситуация казалась патовой. Следовало либо дать санкцию, что могло привести к настоящей войне между западной и восточной Северороссиями, которая вполне может разрастись и до третьей мировой, либо прекратить поиски, наплевав тем самым на волю Москвы. Решение надо было принимать, и принимать быстро. На столе зазвонил телефон.
– Слушаю, - снял трубку Павел.
– С вами хочет говорить товарищ Берия, - доложил секретарь.
– Соединяй.
В трубке послышался щелчок, и тут же на Павла обрушился ураган нецензурной брани.
– Ты что творишь?
– орал между матерными пассажами Берия.
– Третью мировую войну захотел? Прекращай балаган немедленно!
– Но, товарищ Берия, - начал оправдываться Павел, - вы же сами приказали...
– А своя голова на плечах есть?
– закричал Берия так, что Павлу даже пришлось отвести трубку от уха.
– Артиллерия и авиация этот район уже десять раз обработала. Кто знает, под каким кустом сейчас этот пидорас лежит. Сколько его еще искать? Уводи людей немедленно. Изменником теперь займется наша внутренняя агентура. Из-под земли достанут. Тебе, дураку, надо, чтобы сейчас пальба на границе прекратилась.
– Есть, - ответил Павел, и в трубке немедленно зазвучали короткие гудки.
Павел глубоко вздохнул, положил трубку на рычаг и произнес:
– В общем, так: людей отводить за границу. Огонь прекратить.
– А спецназ?
– тут же спросил Кренц.
– Что - спецназ?
– поднял брови Павел.
– Тех, кого окружили, - пояснил Кренц.
– Отбить, - развел руками Павел.
– Как?
– тут же вскинулся Цанге.
– Наши не смогли этого сделать в течение трех часов. А если им помощь еще не оказать...
– Сейчас одиннадцать, - Павел взглянул на часы, - скоро стемнеет. Может, они вырвутся? Спецназ все-таки.
– Это в Новгороде стемнеет, - хмыкнул Цанге.
– А там север, белая ночь. Стемнеет... где-нибудь через месяц.
– Черт!
– Павел вытянулся в кресле.
– А если кинуть туда еще батальон, ну, два?
– Без артподдержки всех положат, - отрезал Цанге.
В комнате повисла тишина, которую через пару минут нарушил Кренц:
– Попавшие в окружение бойцы спецназа МГБ - солдаты народа. Если выжить в бою нет возможности, значит, они должны умереть. В атом они давали присягу народу и партии. Плен для сотрудника МГБ - дело недопустимое.
– Но шанс на спасение у них должен быть, - тут же вставил Павел.
– Разумеется, -
– Значит, так, Цанге, - после изрядной паузы проговорил Павел, запросите координаты окруженных. Нанесете артиллерийский удар по противостоящим им частям противника. Учитывая, что в отдельных местах наши части вошли в близкое соприкосновение с противником, допускаю, что они также могут пострадать. Общевойсковые части в течение двух часов после обстрела с территории противника не отводить. Может, кто из-под обстрела все же выйдет живым.
* * *
– Господин президент, - Маклай стоял навытяжку, держа у уха трубку телефонного аппарата, - противник начал артиллерийский обстрел нашей территории и частей, окруживших отряд противника.
– Перенести артиллерийский огонь в глубь территории противника и произвести авианалет с целью подавления ведущих огонь батарей, - сухо приказал Алексей.
– С этой минуты на любое проявление эскалации конфликта будем отвечать адекватно.
* * *
Цанге, только что вызванный на переговорный пункт, ворвался в кабинет как вихрь.
– Товарищ президент, - доложил он, - противник обстреливает батареи на нашей территории. В наше воздушное пространство снова вошли самолеты противника.
– Черт!
– Павел с силой ударил кулаком по крышке стола.
– Артиллерии разрешаю открыть ответный огонь. Авиации отразить авианалет противника. Вход в воздушное пространство противника разрешаю. С этой минуты на каждый выпад противника отвечайте теми же методами.
– В таком случае позвольте ввести на территорию противника еще один батальон и увеличить захваченный плацдарм, - щелкнул каблуками Цанге.
– Разрешаю, - бросил Павел.
– Вы это серьезно?
– склонил голову набок Григорьянц.
– Конечно, - поднял брови Павел.
– Вылазка врага должна получить достойный отпор.
– Ну, тогда я в штаб, - неспешно поднялся на ноги и потянулся советский генерал.
– Отдам приказ передвигаться к границе... На основании имеющихся у меня полномочий на случай агрессии стран Западного блока. Полагаю, это именно тот случай. Если уж решили в серьезную заваруху лезть, то без нас вам не обойтись. На границе-то у вас три приличных полка стоят, из той дивизии, что в Отечественную сражалась. А остальное... Западная армия не только многочисленнее вашей, но и подготовлена не в пример лучше. У них все, от капитана, с боевым опытом. А лейтенанты проходили обучение в военных училищах. Солдат своих они днями и ночами по полигонам гоняют, а не на стройках кирпичи класть заставляют. А у вас в народной армии, может, коровники строить и научились, но комсостав-то все из рабочей молодежи. С идеологической подготовкой у них все в порядке, а вот разберут ли, где фронт, где тыл, не знаю. Без нас вам никуда.
– Но вступление Советской армии в конфликт...
– проговорил Павел.
– В данном случае находится в рамках договора о военном союзе и взаимопомощи, - проворчал генерал, повернулся на каблуках и вышел. За ним последовал Цанге.
Павел понял, что Григорьянц, как и Цанге, рад началу серьезного конфликта, в котором его роль возрастает безмерно, в котором он может уже не озираться на волю политического и идеологического руководства, который, возможно, открывает блистательную дорогу на вершины власти. Впервые за многие годы Павел по-настоящему испугался.