Провидец Александр Энгельгардт
Шрифт:
И ещё:
"Земли много - так много, что и обработать её всю нет возможности. Земля богата, и производительность её может быть громадно увеличена. Труд земледельца может превосходно оплачиваться, будь он хотя немножко порациональнее приложен. Словом, все данные для развития хозяйства, для благосостояния есть, а между тем... все, и владельцы, и крестьяне, бегут от этой земли, от этого хозяйства. Поместное хозяйство - и дворянское, и купеческое, и мещанское, всякое поместное хозяйство - не имеет будущности. Общедеревенское крестьянское хозяйство в настоящем его виде тоже ничего хорошего не представляет, и в дальнейшем своём развитии жизнь деревни не придёт ли к царству кулаков? Ни в поместном, ни в деревенском хозяйстве никакого хозяйственного прогресса нет, да и не может быть до тех пор, пока существующее хозяйство не заменится артельным хозяйством, на иных, новых основаниях. Понятно ли, что тут дело не в той или другой системе полеводства или скотоводства, а в самой
Разумеется, с точки зрения "рыночников", освоение и окультуривание всей территории страны с более равномерным расселением людей невыгодно. Невыгодно осваивать Дальний Восток и Сибирь, пусть их природные богатства осваивают иностранцы, а мы будем сидеть, сложа руки, и нам приглашённые нами же варяги, владеющие на деле этими богатствами, будут приносить деньги в виде налогов и разных отчислений. "Мы сидим, а денежки идут", как говорил герой рекламного ролика Лёня Голубков. Гроши, конечно, по сравнению с тем, что дала бы самостоятельная разработка тех месторождений полезных ископаемых и иных богатств, но зато "высочайшая эффективность": нулевые затраты наших усилий приносят пусть и гроши, но всё же реальные деньги. При рыночной экономике вообще ничего прочного построить нельзя, соорудить что-нибудь по принципу "тяп-ляп" всегда будет обходиться дешевле, "экономичнее". Те, кто не согласится с этим тезисом, ссылаясь на опыт развитых стран Запада, тем самым лишь сами косвенно признают, что там и нет рыночной экономики, хотя рынок и есть. Это российские либералы, отчасти по незнанию, отчасти по злому умыслу, навязали нашему народу мифы о рыночной экономике. На самом деле в развитых-то странах рыночной экономики нет, хотя рынок есть, но он занимает там отведённое ему довольно скромное место. Теория рыночной экономики (как это показал Линдон Ларуш) была создана по заказу правящих кругов Англии как оружие разрушения экономик стран-конкурентов, и навязана миру с помощью оголтелой пропаганды.
Развитые страны охватила гонка вооружений. Если они производят оружие не для продажи другим странам, а для перевооружения собственных армий, то какая тут может быть рыночная экономика? Гонка вооружений требует лишь затрат, а доходов никаких непосредственно не приносит, это сплошной убыток казне, для покрытия которого часто требуется повышать налоги с населения и бизнеса. Другое дело - что для разработки новых видов оружия понадобится развитие науки, создание новых технологий, которые со временем, может быть (но далеко не всегда), повысят эффективность производства и гражданской продукции. Это побочный её эффект, но в основе гонки вооружений лежат политические, а не экономические соображения: безопасность страны или расчёт на покорение других стран.
А социальные расходы, пенсии и пособия, совершенствование систем образования и здравоохранения? Это тоже сплошной убыток казне, а выгоды, возможно, можно будет пожинать в будущем. Любой рыночник, особенно иностранный кредитор или МВФ, будет требовать сокращения этих расходов, что мы видим сейчас на Украине. Но ценой этих "непроизводительных" расходов покупается стабильность в стране и уверенность в лучшем будущем.
У Энгельгардта был иной взгляд на экономику. Сначала надо ставить политические, геополитические, социальные цели и соображения обороны страны. А уж потом подсчитываются имеющиеся денежные и материальные ресурсы и решается задача, как распорядиться этими ресурсами не в интересах того или иного класса или социального слоя, а именно в целях достижения перечисленных выше целей. Это уже совсем иная, пострыночная экономика, даже не экономика, а теория развития народного хозяйства страны, охватывающая не только производство, распределение и потребление материальных благ, а все сферы народной жизни. К такому пониманию мир, во всяком случае - наша страна неизбежно придёт, как только закончится нынешняя острая стадия рыночного помешательства. И, как и во многих других областях, Энгельгардт был пионером в выработке основ этой будущей пострыночной, экономической, народнохозяйственной экономической науки.
Как, думается мне, подошёл бы ныне Энгельгардт к решению той же проблемы освоения Дальнего Востока? Сначала он поставил бы политическую и геополитическую цели: закрепить Дальний Восток в составе России и создать там комфортные условия для проживания наших граждан, сделать этот край настолько привлекательным не для всяких любителей поживиться за наш счёт, а именно для россиян, чтобы туда добровольно хлынули миллионные людские потоки. Очевидно, что для этого края должен быть выработан особый статус. Чтобы учёный, например, или преподаватель, или рабочий получал там зарплату не меньшую, чем его зарубежные коллеги. Чтобы там безотлагательно решались вопросы отвода земель для жилищного строительства силами государственных и коммерческих организаций, а также самих граждан. Чтобы все призывники, а не мизерная их часть, как сейчас, поступали на военную службу, и те юноши, что не требуются сейчас для Вооружённых сил, зачислялись в трудовые армии, создавая мобильный резерв рабочей силы именно для освоения новых территорий. Чтобы был создан
Нужно ставить вопрос таким образом: во время Великой Отечественной войны территория от западной границы СССР до Волги была театром военных действий: Урал и Сибирь - ближним тылом, а Дальний Восток - глубоким тылом (хотя одновременно и крепостью на случай нападения Японии). Весь тыл работал под лозунгом: "Всё для фронта, всё для победы!"
А ныне фронт - это Дальний Восток, Урал и Сибирь - его ближний тыл, Европейская часть России - глубокий тыл (хотя в то же время и крепость на случай нападения с Запада). И весь тыл должен работать на Дальний Восток под тем же победоносным лозунгом.
Но всё это развитие Дальнего Востока потребует больших затрат, а ресурсы государства весьма ограничены. Вот тут-то и вступает в свои права экономика. Государство должно будет, например, пересмотреть свой бюджет, проверить реальные результаты деятельности госкорпораций, руководители которых получают фантастические оклады и премиальные, распределение собственности между ним и бизнесом и т.п., ликвидируя непроизводительные и вообще лишние затраты. Вот тут-то и откроется поприще для активной деятельности Общенародного фронта, возглавляемого Путиным.
По Энгельгардту, в крестьянском хозяйстве доходы от земледелия должны быть основными, а от побочных работ - лишь дополнением. Но, видимо, так же и в государстве главным должен быть доход от земли, во всяком случае - от работы на внутренний рынок, а всякие доходы от продажи товаров на экспорт и от работ за пределами своей страны - лишь дополнением. Хотя он понимал, что развитые страны живут экспортом промышленных товаров, а продовольствие в значительной мере закупают у отсталых стран. Ибо при рыночной экономике работа только на внутренний рынок невозможна.
Маркс показал, что капитализм может существовать, только расширяясь территориально, вовлекая в свою сферу всё новые страны и народы. Но вот он охватил все страны, за исключением навсегда отставших и заброшенных, не представляющих для него интереса. И теперь расширяться он может лишь за счёт передела рынков, сначала путём роста экспорта, а потом, если так сложится ситуация, и мировой войны. Даже великий Китай, поднявшийся за счёт развития экономики, ориентированной на экспорт, почувствовал негативные последствия этого во время экономического спада в странах-импортёрах (не говоря уж о том, что у него самого в глубинке ещё часто жизненный уровень населения оставляет желать лучшего). Не зря Сталин учил, что равнение на внутренний рынок и повышение покупательной способности населения своей страны - это источник неограниченного роста отечественного производства, и, думается, Энгельгардт с ним бы согласился. Зачем, - спросил бы он, - нам идти по стопам дикого Запада? Зачем Россия ищет новые рынки сбыта природного газа, если половина её собственной территории ещё не газифицирована, и население этих регионов каждый год с большим трудом решает проблему приобретения дров или угля? Зачем компании наших олигархов покупают предприятия за рубежом или хватают заказы на строительство объектов по всему миру за пределами своей страны, огромные пространства которой десятилетиями ждут капиталовложений, необходимых для того, чтобы дать толчок их хотя бы минимально необходимому развитию?
Вот и выбор способа ведения собственного хозяйства Энгельгардт рассматривал с точки зрения пользы для государства:
"Если иметь в виду только выгодность хозяйства в данном случае, то и интенсивное хозяйство с разведением ананасов, спаржи, шампиньонов, и интенсивное хозяйство с голландским скотоводством, травосеянием, прикупом кормов, винокурением - в особенности если отводить (утаивать) спирт, - и интенсивное хозяйство с искусственными туками могут быть выгодны, могут приносить выгоду хозяину. Когда дело идет о выгоде для хозяина, то и говорить нечего, хотя едва ли будет выгоднее употреблять свой капитал и интеллигентный труд на сельское хозяйство, чем на иные роды деятельности. Я полагаю, что гораздо выгоднее будет просто раздавать деньги взаймы, завести кабаки, арендовать казённые земли большими участками и потом раздавать по мелочам крестьянам, которые, по глупости, всё за землёй лезут, или, наконец, - в особенности кому бабушка ворожит - служить в банке или даже хоть в какой-нибудь палате.