Провидец Александр Энгельгардт
Шрифт:
В меньшей мере, но примерно то же испытывали разные слои российского общества и после войны 1877 - 1978 годов. Энгельгардт жадно вслушивался в разговоры крестьян и низового звена управленцев, где затрагивались темы послевоенного жизнеустройства России.
"Чего ближе, кажется, для мужика вопрос о сложении недоимки и уменьшении выкупных платежей, но даже и этим он не интересуется... И насчет уменьшения платежей тоже говорят: по рублю скинут - для казны много денег, а нам и не видно, мы платить завсегда готовы, кабы только землицы... Об уничтожении хищения, об упорядочении начальства, об направлении самоуправления между мужиками даже и слухов никаких нет. Мнения мужика насчет начальства так глупы и странны, что даже
Но когда разнесся слух, что не будут позволять жениться ранее 25 лет - говорили, что начальство не хочет, чтобы женились прежде, чем солдатскую службу каждый не отслужит, потому что теперь много баб с малолетними детьми без мужей остаётся, - то все бросились поскорее женить ребят, даже и не достигших полного возраста, что дозволяется с особого разрешения архиерея... Между мужиками никаких слухов и толков об этом нет, мужики ждут только милости насчет земли. И платить готовы, и начальство, и самоуправление терпеть и ублажать готовы, только бы землицы прибавили, чтобы было податься куда".
Снова, как это не раз бывало в русской истории, в народе ожило представление о совершенном государственном устройстве: царь во главе страны и верящий в него народ. Но так как царь не может уследить за всем, что происходит в огромной стране с неисчислимым населением, он вынужден набирать себе служащих - бояр. Бояре должны быть грамотными, следовательно, набирает он их из господ. А господа искажают царскую волю и издают указы в свою пользу
Но царь добьётся, чтобы его воля была исполнена. И главное - чтобы мужик получил землю.
"Поэтому насчет земли толков, слухов, разговоров и не оберешься. Все ждут милости, все уверены - весь мужик уверен, - что милость насчёт земли будет, что бы там господа ни делали. Поговорите с любым мальчишкой в деревне, и вы услышите от него, что милость будет. Любой мальчишка... изложит вам всю суть понятий мужика насчёт земли, так как эти понятия он всосал с молоком матери.
Никаких сомнений, все убеждены, все верят. Удивительно даже, как это люди слышат и видят именно то, что хотят видеть и слышать... люди уверяют, что сами читали в "Сельском Вестнике", что будет милость насчет земли, уверяют, что сами слышали, как читали в волости..."
Но почему же до сих пор эта царская милость не проявлена? Видимо, указание царя о передаче земли крестьянам было, но бояре и другие господа его скрыли. Зачем им это?
"Тому, кто знает, что весь мужик убежден, что "всё" сделали господа из мести за волю, тому, кто знает, что ближайшее к мужику начальство - староста, волостной, десятский, сотский - тоже мужики и как мужики совершенно убеждены, что бунтуют именно господа, будет совершенно ясно, какая в настоящее время существует в деревне путаница понятий".
Одиннадцатое письмо Энгельгардта, из которого взяты эти цитаты, было написано в декабре 1881 года, то есть меньше чем через год после убийства Александра II. Энгельгардт не мог писать об этом событии, поэтому и ограничился фразой "всё это сделали господа" из мести за то, что тот царь освободил крестьян.
"Здесь, в деревне, поминутно натыкаешься на такие рассуждения, которые напоминают рассказ о солдате, который на вопрос, зачем ты тут поставлен, отвечал: "Для порядка".
– "Для какого порядка?" - "А когда жидовские лавки будут разбивать, так чтобы русских не трогали"".
Вот тут-то и сказалось воздействие прошедшей войны на процессы, происходящие в крестьянской среде, на сознание крестьян:
"После взятия Плевны о "милости" всюду говорили открыто и на сельских сходках, и на свадьбах, и на
Всё вышесказанное насчёт "милости" о земле Энгельгардт написал, излагая то, что слышал от других. Но скоро и ему самому пришлось стать источником аналогичных слухов. Вот как он сам об этом рассказывает:
"Однажды утром пришёл ко мне сотский и принес из стана бумагу, в которой требовалось, не знаю для чего, сообщить сведения о количестве земли, количестве построек в имении и т. п. Бумага самая обыкновенная, какие получаются очень часто. Начальство собирает статистику для какой-нибудь комиссии. Я взял бумагу, тотчас же на присланном бланке проставил требуемые сведения, запечатал, отдал сотскому для доставления обратно в стан. С сотским я ничего не говорил, никому из домашних о полученной бумаге тоже ничего не говорил, да и говорить было нечего, потому что ничего интересного в ней не было. Между тем, очень скоро, через несколько часов, я узнал, что в деревне на сходке уже толкуют о том, что барин получил бумагу насчет земли, что скоро выйдет новое положение, что весной приедут землемеры нарезать землю. В деревне ни от кого другого, кроме сотского, не могли узнать, что я получил бумагу, кроме сотского никто не мог знать, что от меня требовали каких-то сведений о количестве земли. Стало быть, распространителем ложных слухов является полицейский сотский, который только кинул искру в готовый костер".
Не будем забывать, что Энгельгардт - сосланный в деревню опасный государственный преступник, за которым установлен гласный полицейский надзор, и, если будет установлено, что именно от него в его деревне (и в прилегающих к ней селениях) пошли слухи о якобы предстоящем переделе земли, фактически о конфискации помещичьих земель, он мог бы попасть в число тех "злонамеренных людей", которых приказано вылавливать и доставлять куда следует. Если же учесть, что не прошло и года после убийства Александра ,II, причём убитого членами именно той подпольной организации, в связях с которой Энгельгардт и обвинялся, то станет понятным, какая опасность могла бы ему угрожать. В действительности же он был вовсе не причастен к очередной вспышке разговоров насчёт царской "милости", но попробуй это доказать. Это в его изложении "дело объясняется очень просто: сотский в становой квартире или в каком-нибудь помещичьем доме, куда он заносил бумагу, слышал, что от помещиков требуют каких-то сведений насчёт земли, построек и пр. Как мужик, да еще притом мужик бедный, плохой хозяин, неспособный к работе, сотский вместе со всеми мечтает о вольном лесе, вольной земле. Услыхав, что в бумаге требуют от помещиков сведений о земле, сотский вообразил, что эта бумага "насчёт земли", насчёт "нового положения". Проходя по деревне, он сказал мужикам, что разносит по господам бумагу "насчёт земли". Этого было достаточно. Собралась сходка, и пошли толки, разговоры. Слух тотчас же распространился и по другим деревням, где уже стали говорить: "Сам видел бумагу, малахвест (манифест) пришёл к пану, сотский приносил... при известном настроении, охватившем всех, люди слышат и видят только, что сами хотят"
Современный читатель может сказать: "Вот какие глупости происходили от того, что крестьяне были неграмотны!" Но разве читатель не был сам свидетелем того, как и среди интеллигентных людей, охваченных ожиданием какого-либо общественно значимого события, рождаются подчас и распространяются с неслыханной быстротой (особенно при современных средствах коммуникации) самые нелепые слухи, домыслы и версии? (сегодня: "Утром российские войска перейдут украинскую границу"; завтра: "Новороссию слили" и т.п.) Энгельгардт запросто мог попасть в число "злонамеренных людей", будучи ни сном ни духом не причастным к возникшим слухам: