Провокатор
Шрифт:
– Что же вы молчали? – воскликнула Ирина. – Я скажу Павлу, он даст вам необходимую сумму.
– Не надо.
– Почему?
– Мне говорил Павел, что вы сами стеснены в средствах, – соврал Зубов.
– Даже если он сказал вам об этом… Причём сказал, совершенно не подумав, я не вижу причин, чтобы не помочь вам в этой ситуации. В конце концов, мы же друзья, Серёжа!
Зубов не успел ответить. За дверью раздалось лёгкое покашливание. Ирина встала.
– Извините. Я – на минутку.
Она вышла, прикрыв за собой дверь.
Зубов
Наконец голоса стихли. Ирина вошла в гостиную, и, взглянув на неё, Зубов понял, что она расстроена.
– Что-то случилось?
– Нет, – Ирина старалась взять себя в руки, – всё в порядке.
Зубов молча ждал.
– Просто, – она понимала, что Сергей ждёт от неё объяснений, – у нас с Павлом гость. Приехал совершенно неожиданно. Проездом… Ему скоро на вокзал, и… сами понимаете, человек нервничает, как бы не опоздать…
Зубов понимал, что Ирина лжёт, и был не в силах видеть её в столь унизительном положении.
– Понимаю. – Он встал. – Вы сейчас вся в хлопотах. А тут я… не вовремя. Я зайду как-нибудь в другой раз. Извините.
– Не стоит извиняться. Вы ни в чём не виноваты.
Ирина вроде бы возражала, но Сергей чувствовал, что она с явным облегчением восприняла его готовность удалиться.
– Вы действительно заходите к нам, Серёжа. Я вам очень рада.
В дверях она коснулась его руки:
– Вы не сердитесь на меня?
Сбитый с толку, полный отчаяния Зубов смог лишь проговорить, глядя ей в глаза:
– Разве я могу на вас сердиться?..
20. У дома Солдатова
Чем ближе подходил Павел к дому Солдатова, тем вальяжней становилась его походка: гуляет человек, никуда не спешит – не торопится. Всё-то у него хорошо, всем-то он доволен. Но внутренне он был собран. Рассеянный взгляд цепко фиксировал всё, что происходило на улице.
Павел неторопливо прошёл по противоположной стороне улицы, как бы невзначай окинув взглядом дом и крайние три окна на втором этаже квартиры Солдатова. Вроде бы всё было чисто.
Он прошёл вперёд пару кварталов и долго стоял у круглой тумбы, делая вид, что изучает объявление, а сам перебирал взглядом прохожих. Взгляд не находил никого, в ком можно было бы заподозрить шпика.
Возвращаясь, Павел зашёл в пустой в это время дня трактир, попросил чаю и со стаканом просидел с полчаса у окна, поглядывая на дом Солдатова. Всё было спокойно. Улица и дом жили своей обычной жизнью. Вышел из ворот дворник в фартуке, в картузе, с окладистой бородой и метлой в руках. Огляделся, заметив какой-то сор, раза два чиркнул метлой по мостовой, но, судя по всему, отнюдь не чистота улицы занимала его в эти минуты. В очередной раз нетерпеливо взглянув в сторону кабака, дворник оставил метлу и решительно пересёк улицу.
–
Тот даже не взглянул в его сторону:
– Она у тебя всегда горит.
– Нынче особенно, – дворник с мольбой взглянул на буфетчика, – может, запишешь, Трофимыч, «на карандаш», а?
– Ты у меня уже три раза записан.
– Разве?
Буфетчик похлопал по засаленной тетрадке.
– Предъявить?
– Верю-верю, Трофимыч, – примирительно заговорил дворник, а руки его в это время в очередной раз обшаривали карманы шаровар, кафтана, поддёвки в слабой надежде отыскать завалявшуюся монетку. Не найдя ничего, с мольбой взглянул на кабатчика: – А в четвёртый, Степан Трофимыч?
– Бог троицу любит, – отрезал тот и отвернулся. Дворник потоптался на месте, вздохнул и побрёл к выходу.
Павел допил чай и вышел вслед за ним на улицу. Дворника он догнал у подворотни, где тот в нерешительности остановился. Павел достал из кармана монету, повертел её в руках. В сумрачных глазах дворника зажёгся огонёк.
– Душа, значит, горит?
– Горит, – кивнул дворник, не в силах оторвать взгляд от монеты.
Павел щёлкнул пальцем, монета, завертевшись, взмыла вверх. Дворник дёрнулся вперёд, как охотничий пёс, но рука Павла молниеносно схватила её на лету.
– Будет твоя, если ответишь на мои вопросы.
– Говори, барин.
– Ты тут служишь, – Павел кивнул в сторону дома.
– Ну.
– Хороший дом.
– Ну.
– Хочу комнату снять. Не знаешь, сдаёт ли кто?
– Сдаёт, – почти с радостью заторопился дворник, – сдаёт. Майорша на втором этаже, муж её недавно преставился, так что есть комната, знаю. Ну и у самой хозяйки тоже. Но к ней не советую. Много запросит. А майорша – в самый раз. Очень деньги нужны. Обязательно сбавит.
Дворник вновь вперился в монету, которую вертел в руках Павел.
– А где живёт майорша?
– Да вот, барин, окна – на улицу на втором этаже, – он махнул рукой к углу дома.
– А соседи? Не шумят?
– Да что ты, барин! С ней рядом генеральша с прислугой, больная. Всё время лежит. А за ней – инженер. Один.
– И что, к нему никто не ходит?
– Ну, – дворник почесал затылок, – раньше, бывало, заглядывали. Обоего пола. А вот уже месяца три-четыре – никто.
– Ну, что ж, спасибо, брат. Заслужил.
Павел вновь подкинул пальцами монету, и, не дав ей взмыть вверх, рука дворника коршуном схватила добычу.
– Только не напивайся, – предупредил Павел, но дворник уже широко шагал по мостовой к трактиру.
Павел посмотрел ему вслед и через подворотню прошёл во двор, повернул к нужному подъезду. Поднялся на этаж выше, постоял, послушал. Тихо. Спустился на этаж, остановился у нужной квартиры, крутанул рычажок звонка. Через некоторое время послышались шаги. Дверь распахнулась. Хозяин настороженно взглянул на гостя.