Провокатор
Шрифт:
Вид у него был такой, что Ирина вдруг ощутила: от её прежней обиды не осталось и следа. В том, что она сейчас чувствовала, было и сочувствие, и участие, и что-то похожее даже на жалость: захотелось как-то помочь ему, поддержать…
– Может быть, – неуверенно предложила она, – вам надо отдохнуть?..
Но Виртуоз уже вновь стал прежним:
– Отдыхать будем на том свете.
Ирина поразилась этой перемене. А он продолжал:
– Я уже много лет в терроре. И то, что испытал и пережил, иному бы хватило на десять жизней.
Он шагнул вперёд и взял её ладонь в свою руку.
– Я уже десять лет борюсь за народное счастье. А что такое своё, личное счастье, не знаю. Потому что обречён на одиночество. Как я могу связать с кем-то свою судьбу, если меня на каждом шагу подстерегает опасность. Каждый день, неделя за неделей, месяц за месяцем. Мне один инженер говорил, что даже у металла может наступать усталость. Тяжёлая, холодная, давящая… И тогда нестерпимо хочется тепла. Всего-навсего женского тепла. Разве это так много?
Ирина сжалась под его неумолимым взглядом. Шагнула назад и ощутила за спиной стену. Отступать было некуда. Она замерла… В коридоре слышались приближающиеся шаги. Дверь распахнулась. В комнату шагнул Павел.
– Вот вы где!..
24. В охранке
Крепко держа за руки, Зубова ввели в кабинет начальника московской охранки. Сидевший за столом человек оторвался от бумаг и с интересом оглядел арестованного:
– Так вот вы какой…
Зубов молчал, напряжённо ожидая, что будет дальше. Конвоиры по-прежнему держали его крепко. А хозяин кабинета спокойно продолжал:
– Хотя именно таким я вас себе и представлял.
Он помолчал, побарабанил пальцем по столу, объяснил:
– Вы здесь потому, что нам с вами, господин Зубов, нужно очень серьёзно поговорить.
– Не о чем мне с вами разговаривать! – Сергей дёрнулся, но руки конвоиров по-прежнему держали его крепко.
– Не скажите, – мягко покачал головой Харлампиев, – вы в этом разговоре заинтересованы даже больше, чем я.
– Сомневаюсь!
– Я сейчас развею ваши сомнения, – спокойно отозвался Харлампиев и коротко бросил охранникам: – Стул господину Зубову.
Через мгновение Сергей уже сидел напротив начальника охранки, который кивнул конвоирам:
– Свободны.
Оба тотчас исчезли за дверью.
Тишину нарушал лишь ход часов на стене. В кабинете было уютно. Взгляд невольно привлекал занимавший чуть ли не всю стену, резной, старинной работы книжный шкаф. Лампа на столе под зелёным абажуром, толстый ковёр на полу, плотные портьеры на окнах – ничего казённого, что, казалось, должно было
– А мы сейчас с вами, Сергей Васильевич, чаю попьём.
Хозяин подвинул Сергею чашку:
– Вам покрепче? Торопиться нам некуда. Разговор у нас будет долгий.
– Я не буду ни о чём с вами говорить, – Зубов отодвинул чашку.
– И не говорите, – согласился Харлампиев, – говорить буду я. А вы слушать.
Он помешал ложечкой в стакане.
– Так вот, Сергей Васильевич, нам известно, что в Россию прибыл из Парижа известный террорист по кличке Виртуоз, – начальник усмехнулся, – уж только по этому видно, как обуяла человека гордыня. Виртуоз… Ни больше ни меньше… Кстати, не встречались?
– Нет.
Начальник внимательно посмотрел на собеседника.
– Думаю, ещё встретитесь. Так вот, цель приезда этого Виртуоза, как вы понимаете, теракт против кого-то из высокопоставленных лиц. А возможно, и против государя. Представляете?
Зубов напряжённо слушал.
– Чем им государь не угодил, – Харлампиев пожал плечами, – не знаю. Я ещё мог бы, наверное, понять, если б это был кто-нибудь из министров или, скажем, я. Меня ведь ваши друзья считают за главного держиморду, но – царя! Отца маленьких детей!.. За что?
Харлампиев помолчал.
– Я, конечно, понимаю, что у нас в России ещё много такого, что надо решительно исправлять. Возьмите, к примеру, жизнь фабричных. Это же ужас. Но государь тут при чём? Он, что ли, на каждом заводе-фабрике должен порядок контролировать?
Хозяин кабинета вздохнул:
– К сожалению, не понимают этого господа террористы…
Он выразительно посмотрел на Зубова:
– Короче, наверху обеспокоены этой ситуацией. И ждут от меня действий.
– Ничем не могу вам помочь.
– Можете, Сергей Васильевич, ещё как можете.
– Чем? – почти выкрикнул Зубов.
Харлампиев достал из папки какую-то бумагу, пробежал её глазами, взглянул на Зубова и опять убрал в папку.
– Даю слово, что не хочу крови. Но и теракт допустить не могу, не имею права. – Он хитровато прищурился. – Как бы вы поступили на моём месте?
– Я на вашем месте не был и никогда не буду!
– Знаете, как говорят в народе: от тюрьмы да от сумы не зарекайся… Но я вам скажу, как поступлю я. Интересно?
Зубов пожал плечами:
– Валяйте.
– Я сегодня-завтра арестую кого-нибудь из тех, с кем свяжется или уже связался Виртуоз. Такие люди у нас есть на заметке. И он поймёт, что я иду по его следу. А поскольку он трус – а все эти самовлюблённые виртуозы – трусы, я на них насмотрелся! – он спешно удерёт к себе в Париж. Теракт не состоится. Финита ля комедия. Или по-русски, волки сыты, овцы целы. Всем хорошо.
– А арестованный вами? – напомнил Зубов.
Харлампиев развёл руками: