Пряди о Боре Законнике
Шрифт:
Вот не думал, что она настолько чувствительна!
Ещё несколько секунд Стояна боролась с порывами рвоты. Я резко развернул её спиной к мёртвой туше, и, обращаясь ко всем, сердито бросил:
— Хрен с эти медведем! Уходим.
— Твоя сильный колдун…
Гнилой Зуб крепко схватил меня за руку.
— Что тебе? — отмахнулся я.
Было видно, что ург силится что-то сказать, но, то ли не решается, то ли не может подобрать слов.
Мы заспешили дальше. Ий нехотя поплёлся следом, но вскоре отстал и затем вовсе пропал в серых клубах
Отряд шёл молча. Факелы мы уже затушили за ненадобностью. Даже не смотря на то, что поднявшийся ветер развеял последние клочья странного тумана, и было хорошо видно окрестности, все шли плотным строем.
Я поравнялся со Стояной. Она по-прежнему была нашей ведомой.
— Что-то ты неважно выглядишь, — бросил я ей. — Случилось чего?
Девчушка вдруг плотно сжала губы, а её глаза нервно забегали из стороны в сторону.
— Не сейчас, — хмуро ответила Стояна. — Поговорим, когда доберёмся до корабля.
— Хорошо… Как пожелаешь.
Меня это насторожило побольше столкновения с медведем. Я давно заметил, что Стояну что-то тревожит. Даже сказал бы — гложет изнутри. Были моменты, когда она хотела мне об этом рассказать, но этого так и не происходило.
Привал сделали поздним вечером. Я заставил себя поесть. Надо было подкрепить выдохшийся организм.
Еда сегодня не приносила ни радости, ни иного удовлетворения. Едва желудок наполнился, на веки навалились тяжёлые «горы», а разум тут же стал проваливаться в сон. И не было никаких сил, да и желания, с этим бороться.
Уже сквозь дремоту я почувствовал знакомое тепло, исходившее от прижавшейся сбоку Стояны.
Мне ничего не снилось. Сознание окунулось во тьму усталости и отключилось.
Утренний ветерок заставил меня пробудиться. Я оглядел лагерь: все мирно спали, даже часовой.
Небо очистилось от туч, но солнца всё ещё не было видно. Осторожно встав, чтобы не разбудит Стояну, я отошёл в сторонку помочиться.
Потом, всё также стараясь не шуметь, соорудил костерок из зачарованных стрел. Нет, я не собирался готовить еду, просто знобило от утренней свежести. Ургов кряж был вообще довольно прохладным местом.
Зябко протягиваясь, я протянул руки к огню. Языки пламени потянулись к моим ладоням, словно зверёк, что хочет ласки, и тут же дёрнулись назад.
Хозяин… это хозяин. Нельзя его кусать, — «прочитал» я мысли зачарованного огня.
Да, хозяин. Твой хозяин… Помни это.
Первыми встали Крепыши. Вар толкнул в плечо дремлющего часового, а потом отпустил ему хорошую оплеуху.
Расслабились мы. Часовой спит, а я, вместо того чтобы дать ему нагоняй, сижу в стороне и зеваю… Расслабились. Думаем, коли возвращаемся на корабль, так можно не сторожиться.
Вскоре уже поднялись все.
Мы дружно поели, выпили воды, и пошли дальше. Настроение было неплохим: сказывался отдых и отсутствие опасности. Урги. Скорее всего, если и пошли за нами, то догонят не скоро.
Вчерашнее приключение с Эя почти никто не вспоминал.
Дорога пролегала через ряд нешироких ущелий, и после обеда мы вышли на последний склон.
Меня же вновь стали тяготить мысли о похищенном рубине. Я попытался поговорить с сестрицей Сутулой.
— Ну, тут тебе нужен алхимик, — отмахнулась она. — Мне кое-что приходилось слышать. Но немного… Говорят, что рубины дают силу тому, кто ими обладает. Это камень испытаний. Малодушный человек под его влиянием становится храбрее и увереннее. А те, кого считают жестоким и не в меру гневливым — тому надо сторониться рубинов. Они только усилят эти качества.
— Добрый станет ещё добрее, — услышал я голос Крепыша Орма. — Злой же…
Гибберлинг цокнул языком, как бы подводя неутешительный итог.
— Ты что-то упоминала про драконов, — снова обратился я к Сутулой.
— Мы верим, что они — застывшие капли их крови…
Тут мы поднялись на гребень и увидели вдали пришвартованный когг.
— Дошли! — обрадовано зашумели гибберлинги.
Вниз мы спустились довольно быстро и вскоре взобрались на борт корабля.
Востров с командой, казалось, очень обрадовались нашему возвращению.
— Ну, наконец-то! — ухмыльнулся капитан. — Какие распоряжения?
— Домой, — устало бросил я и подмигнул. — Теперь уж, домой.
Когг отшвартовался и начал медленно отходить от берега. Можно было спокойно вздохнуть.
Мы повернули на северо-восток и поплыли вдоль побережья. Востров не хотел продолжать движение по Змеиной протоке, опасаясь, что течениями нас может отбросить на астральные «рифы» — громадные куски скал, парящие в море.
Дальнейший наш путь должен был пролегать практически вокруг всего острова. А уж только тогда, как мы обошли бы его по периметру, судно преспокойно устремлялось к Корабельному Столбу.
Через несколько часов когг достиг выхода из Змеиной протоки.
— Фух! Дальше уж полегче, — Востров облегчённо вздохнул. Но тут же не преминул мне заметить, что море сегодня какое-то беспокойное. — Лишь бы бури не было.
На это я пожал плечами, а сам огляделся, намереваясь поговорить со Стояной. Но на палубе её не было.
— В каюту спустилась, — ответил кое-кто из матросов.
Узкая лестница привела меня к запертым дверям.
Чего вдруг закрыто? Я прислушался: внутри в каюте кто-то был.
— Стояна. Ты там? Открой!
Некоторое время за дверями слышалась возня, потом раздался щелчок замка и дверь открылась.
Даже в полумраке каюты от меня не скрылся то факт, что друидка выглядела расстроенной.
— Что происходит?
Стояна густо покраснела и опустила голову. Девчушка отвернулась и присела на лавку. Или мне показалось, или она действительно… заплакала.
— Ты чего? — испугался я.
Стояна судорожно всхлипнула и попыталась вытереть рукавом слёзы. Я присел рядом с ней и обнял за плечи.